Жена самурая. Марина КрамерЧитать онлайн книгу.
кабинете и наверняка еще спит. Студенты явятся к половине девятого, Ольга в это время уже будет в морге, да и раздражала ее вся эта суета. Она уже не раз ловила себя на том, что с живыми людьми хлопотно, то ли дело их клиенты – никуда не торопятся, не опаздывают, ничего не требуют, не возмущаются и не жалуются.
К ее выбору профессии мама отнеслась с ужасом – как это так, учиться шесть лет, чтобы потом всю оставшуюся жизнь потрошить мертвецов? Но Ольга была непреклонна – только судмедэкспертиза, ничего другого.
То, что живые люди со своими болезнями раздражают ее, Ольга Паршинцева поняла уже на третьем курсе, после практики на «Скорой помощи». Все эти дедушки-бабушки с гипертонией, инфарктами и прочими жалобами повергали ее в уныние. Не раз и не два Ольга подумывала о том, чтобы бросить мединститут и найти что-то другое, но всякий раз останавливала себя. И оказалась права, как выяснилось. На шестом курсе, прямо на первом же цикле в сентябре она оказалась на кафедре судебно-медицинской экспертизы и поняла, что нашла именно то место, где сможет работать спокойно и с удовольствием.
Ее не мутило при виде мертвых тел, не бросало в дрожь при мысли о вскрытии – она довольно легко бралась за скальпель и вскрывала любой труп без отвращения и вообще каких бы то ни было эмоций. Надо – и делала. Профессор Нарбус сразу выделил эту молчаливую худощавую девушку из толпы студентов, почувствовал в ней что-то родственное. По окончании последнего государственного экзамена Валентин Станиславович поманил Ольгу пальцем и спросил:
– Паршинцева, куда вы собираетесь двигаться в дальнейшем? В каком направлении?
– Я хотела бы работать у вас, – честно ответила Ольга, и это тоже понравилось Нарбусу – не юлит, не прощупывает почву, сразу говорит то, что на уме.
– Прекрасно. Как раз об этом я и хотел поговорить…
Так Ольга Паршинцева оказалась на кафедре судебной медицины, а заодно и в Бюро судебно-медицинской экспертизы, где Нарбус работал.
Криминалистика интересовала Ольгу мало, она хотела заниматься именно экспертизой, выявлять истинные причины смерти. Но приходилось также копаться и в так называемых криминальных трупах.
Наталья Ивановна постоянно интересовалась, не собирается ли дочь вернуться к «нормальным» людям, к живым, но Ольга только усмехалась:
– Ну, что ты, мам! Работать надо там, где тебе интересно и где от тебя есть польза. А какая польза от меня, скажем, в терапии? Она мне еще в институте опротивела, как я могу работать терапевтом?
– Ну, пусть не терапевтом. Хирургия чем плоха? – не отступала мама.
– И хирургия не плоха, и акушерство вместе с гинекологией, – согласно кивала Ольга. – Но это не мое, мама, понимаешь? Я не могу позволить себе заниматься делом, которое мне не по душе. Вряд ли папа осудил бы мое решение…
Это был, что называется, убойный аргумент – отец Ольги погиб во время пожара в госпитале воинской части, погиб, спасая своих пациентов, растерявшихся в отрезанной огнем палате, выталкивал их из окна, но сам уже не успел. За это военврач