Кот, который умел искать мины. Владимир СеребряковЧитать онлайн книгу.
Даже вечно злые московские прохожие, которых не повеселит и смерть любимого врага, казалось, чувствовали снизошедшую на город благодать и немного помягчали лицами.
Вот в таком светлейшем расположении духа я и начал обход квартир.
Тетка из двадцать пятой меня не порадовала. Удивительно было, как только у нее хватает соображения не одевать правый тапок на левую ногу. Зато в квартире номер пятнадцать, как я выяснил загодя у Коли Иванникова, проживала бодрая старушка старой раешной закалки, живо интересовавшаяся бытьем соседей. К ней я и направился.
– Знала я его, покойника, знала! – радостно сообщила мне Клавдия Захаровна Дольник, одновременно пытаясь напоить спитым чаем. – Тихий был жилец, упокой господи его душу!
– Тихий? – переспросил я, пытаясь не подавиться приторно-сладкой – жизнерадостная бабуся, не спрося, бухнула в кружку с надписью «Свят, свят, свят!» три куска рафинада – жидкостью.
– А то же! – подтвердила Клавдия Захаровна. – Эти новые-та, с ними же не уживесси! То им ремонт заладится; бусурман нагонят – шуму-грохоту, хоть святых выноси! Вон, в пятнадцатом доме, так вовсе потолок обвалился с такого ремонту. То нет ремонта, и хозяев нету – что делают, где шлендают, бог их весть, а тараканы ходют. То вот тараканы опять же, соседка рассказывала – огромные, злые, что твои собаки! Тож бусурманские.
Я попытался представить себе злого широкоплечего таракана.
– А наш-то, светлой памяти, тихий был жилец. Нелюдимый, одно ж, ни с соседями не побеседует, ни гостей не приведет... оно и к лучшему, конечно, а то такая ноне молодежь пошла... страха божьего на них нету, что ни девка – то блудница, что ни мужик – то или алкаш, или этот, как их... а, нихремастер! – Старушка махнула рукой, сетуя на испорченность грядущего поколения. – Так к чему я... А! Нелюдимый, говорю, жилец-то был, и в разъездах часто – по ко-ман-ди-ров-кам! – торжествующе выговорила бабуся трудное слово. – А так чисто золотой был. Ни мусора от него, ни шума. И вежливый.
Я покивал. В натуре В. С. Парамонова начинали открываться неведомые глубины – до сих пор никто из знавших его лично или заочно не называл покойника «вежливым».
– Так говорите, Клавдия Захаровна, не ходил к нему никто? – переспросил я. – Совсем-совсем? Особенно в последние дни – ну, неделю там, месяц?
Бабка призадумалась.
– Было! – воскликнула она радостно. – Эх, старость злая... Запамятовала совсем, ваше благочиние! Был у него гость – как раз тому дня... да, неделю тому обрат. Я еще удивилась – к кому такой прикатил? Не на ковре, вишь, а на карете, а кони таки гладки, блестящи, гнедой масти четыре жеребчика.
Я подивился острому зрению бабки. Это ж надо – с третьего этажа еще углядеть, что там у коней между ног! Хотя, может, и придумывает. В ее возрасте простительно.
– А сам такой видный мужчина, представительный, хотя молодой. И как выглядел, помню! – почему-то обиделась бабка, хотя я ничего не сказал. – Значит, волосы темные, лицо такое... длинное такое... на лицедея этого эфирного похож, как его... от, совсем память отшибло... ну,