Живы будем – не умрем. По страницам жизни уральской крестьянки. Татьяна НовоселоваЧитать онлайн книгу.
на свои колени. С собой взяла она бутылку чаю с молоком. Молока тетка Мария «плеснула в кружку на донышко». «Чтоб ее дети под старость так кормили», – говорила в таких случаях мама. Бутылку плотно закрыла пробкой, свернутой из старой сельсоветской газеты. Мы тронулись в путь. Это был день, который и теперь у меня в глазах. Такие осенние дни не каждый год стоят в наших местах. Настоящее бабье лето, как окно в природу между летним зноем и затяжной промозглой осенью. Тепло и солнечно. Небо над нами безоблачное, высокое, голубое. Село щедро разрисовано яркими красками осени. Рябины красуются перед нами оранжевыми кистями ягод. Золотые березы не шелохнутся.
Мама радовалась, что Иван согласился сопровождать нас в такую даль, а то «вдруг да чё, не дай Бог, в дороге приключится. Все же с мужиком надежнее. Добрый ты человек, а доброму человеку даст Бог веку». Она надеялась, что доедут потихоньку да помаленьку, погода нам сопутствовала. Легкий ветерок срывал и уносил листья с сентябрьских берез, они щедро осыпались на землю золотым дождем. Мы попали в большой листопад. Это, говорят, к счастью. Мы ехали, но какая-то неведомая тоска уже поселилась в наши души. Словно в первый раз открывалась для нас красота замолчавшей природы, принесшей в наш глухой край осеннюю тихую грусть. А быть может, было ощущение моей болезни, которая черной краской прошлась по оранжевому великолепию. Доехали до околицы и выехали за село.
Мы ехали по изрытому колесами, копытами лошадей большаку. Дорога была в рытвинах и ухабах, избита так, что костыли Ивана, которые лежали рядом со мной на телеге, гремели и обещали вот-вот слететь с нее. Мама их придержала одной рукой, а другую положила мне на горячий лоб и часто предлагала попить:
– Попей, Таня, чаю. Ну-ко, чё это опять случилось с тобой? Как хорошо в садик ходила. Сколь стишков выучила, я нарадоваться не могла, как тебя хвалили: и внимательная, и памятливая, и старательная. Крапивы больше других ребятишек на суп рвала. Надо бы тебя сводить к бабушке Авдотье Ивановне, а я вот в такую даль везу, а зачем, спрашивается?
– Ты, Лиза, знай, что тебя с Таней не положат в больницу. Она у тебя не пеленишна, грудь не сосет.
Я лежала на телеге в одном ситцевом платье, ничем не прикрытая. Лежала тихо и неподвижно. Говорить не хотелось, хотя я была в сознании. Мама с Иваном о чем-то разговаривали. Было тихо и пустынно кругом, только кое-где саполята докапывали картошку. (Саполята – это жители соседней с Ленском деревушки Саполово.) Хлеб на полях был убран, поля отдыхали. Постепенно осенние листья засыплют все: дороги, тропинки, поля. Поля уснут на зиму. Красота этого высокого голубого неба восполняла скудность нашей земли. Я еще никогда не разлучалась с домом надолго, а сейчас не могла отчетливо представить, что со мной происходит. Болезнь сжимала меня, температура поднималась, слова не выходили из меня, я теряла свои силенки, знала только одно: мама любит меня. Помню, она всегда смотрела на меня с умилением, восхищением и улыбалась, как завидит меня издали.
Сейчас