«Атланты держат небо…». Воспоминания старого островитянина. Александр ГородницкийЧитать онлайн книгу.

      Не пристало в любви объясняться родителям,

      С кем с момента рождения жили обыденно,

      Без которых и жизни бы не было, видимо.

      Я родился вот здесь, на Васильевском острове,

      Что повязан и днесь с корабельными рострами,

      На Седьмой, не менявшей названия линии,

      Где бульвар колыхался в серебряном инее.

      Я родился за этой вот каменной стенкою,

      Меж Большою Невой и рекою Смоленкою,

      Под стремительных чаек надкрышным витанием,

      И себя называю я островитянином.

      Что могу написать я сегодня о Питере,

      Облысевший старик, «гражданин на дожитии»,

      Сохранивший упрямость мышления косного

      Посреди переменного мира московского?

      Переживший эпоху Ежова и Берии,

      Я родился в столице Великой империи.

      Я родился в заштатной советской провинции,

      Населенной писателями и провидцами.

      Вспоминаю ту зиму блокадную жуткую,

      Где дымился наш дом, подожженный «буржуйкою»,

      И пылали ракет осветительных радуги

      Над подтаявшим льдом развороченной Ладоги.

      Переживший здесь чувство и страха, и голода,

      Полюбить не сумею другого я города.

      Испытав ностальгии страдания острые,

      Полюбить не сумею другого я острова.

      Что могу написать я сегодня о Питере?

      Я хочу здесь остаться в последней обители,

      Растворившись в болотах его голодаевых,

      Где когда-то с трудом выживал, голодая, я.

      Мне хотелось бы, братцы, над каменной лесенкой

      Безымянной остаться единственной песенкой,

      Что и в трезвости люди поют, и в подпитии.

      Вот и все, что могу написать я о Питере.

      Мы старые островитяне…

      7-я линия Васильевского острова между Большим и Средним проспектами, где располагался наш дом, беря свое начало от набережной Невы, в конце своем упирается в речку Смоленку. Как известно, по дерзкому замыслу Петра василеостровские линии и должны были быть поначалу не улицами, а каналами, соединявшими рукава Невы. Обывателям же василеостровским вменялось в обязанность иметь лодки, «дабы по этим каналам ездить». Однако первый «санкт-питербурхский» губернатор, вороватый светлейший князь, герцог Ижорский, большую часть отпущенных казной для рытья каналов денег употребил на обустройство своего роскошного дворца на василеостровской набережной, развернув его фасадом вопреки воле государя к Неве вместо здания Двенадцати коллегий. За это Александр Данилович Меншиков был, как известно, бит палкой лично государем, но ничего изменить уже было нельзя. Каналы получились узкие, непроточные и такие грязные, что их пришлось засыпать. Можно считать, что с губернаторами Питеру не везло с самого начала.

      Я родился в 1933 году, когда большинство старых питерских названий улиц, площадей, мостов и даже пригородов было уже изменено на новые, послереволюционные. Дворцовая площадь носила имя Урицкого, которого здесь застрелили, Марсово поле называлось площадью Жертв Революции. Это название всегда представлялось мне нелогичным, так как жертвы революции, как мне тогда