И шарик вернется…. Мария МетлицкаяЧитать онлайн книгу.
Нос обычный – не прямой, не курносый. На лбу – дурацкие мелкие прыщики. Правда, зубы хорошие – ровные, белые, ни одной пломбы. Ну, может, фигура ничего – талия, крепкие ноги, грудь, хотя этой самой груди Зоя как раз то и стеснялась. «Не девичья у тебя грудь», – смеялась Верка в физкультурной раздевалке. И вправду – слишком большая. Но Таня Зою успокаивала: «Это сейчас минус. А дальше будет только плюс». Конечно, Зое хотелось быть яркой и броской. Такой, чтобы все оборачивались вслед. Но раз не дано, значит, надо брать умом, интеллектом, образованием и еще – эрудицией. Так говорила бабушка. А что внешность? Разве любят за красоту? Вон, мама далеко не красавица, а уже семнадцать лет ходят с папой за ручку, неразлейвода.
Все зимние каникулы Зоя просидела за книжками и учебниками. Один раз съездили на кладбище, положили четыре красные гвоздики, любимые бабушкины цветы – цветы революции.
Весной все же решили сделать ремонт. Зоя осторожно спросила, можно ли ей переехать в бабулину комнату. Мама даже обрадовалась – делать в ней гостиную она считала почти кощунством. А так – все останется почти как при бабушке.
– Ты не возражаешь? – для порядка спросила мама.
Зоя, конечно, не возражала. Да и попробовала бы она возразить! Разве мама бы ее поняла?
Шура
Шуре велели мать из больницы забирать, сказали, там ей делать нечего. Перевезли на «Скорой», несли на носилках два санитара. Когда положили мать на кровать, стали канючить деньги. Денег у Шуры не было. Достала набор хрустальных рюмок в коробке – то, что мать с Тонькой не успели пропить. Те повертели коробку в руках – ладно, сойдет. Ушли недовольные. Ну и черт с ними.
Мать лежала в кровати и смотрела в потолок. Шура пошла на кухню, села на табуретку и расплакалась. Как жить? Или, вернее, как выживать? Как оставлять мать на полдня одну? Не ходить в школу? Нанять сиделку – на какие шиши? К отцу она решила не обращаться. Опять будет рассказывать про беременную жену и стесненные жилищные условия.
Утром Шура накормила мать – пара ложек овсяной каши. Подала судно, умыла. Пошла в школу. Было тревожно, и она отпросилась с двух последних уроков, прибежала домой. Как чувствовала: мать пыталась поднять судно – и все мимо. Постель мокрая. На следующий день Шуру вызвала директриса. Посадила ее на диван, погладила по голове, налила чаю.
– Надо что-то решать, Шурочка, – сказала она. – Ты не справишься. И потом, десятый класс. Тебе надо поступать хотя бы в техникум. Нужна профессия, повар, к примеру, или швея, или парикмахер. А иначе, Шурочка, не проживешь.
Шура молчала. Потом рассказала, что есть родня в деревне, но тетка противная, жадная.
– А что делать? – вздохнула Лидия Ивановна. – Одной тебе не справиться.
Договорились, что Шура тетке напишет, но она все медлила, никак не решалась. Так прошло почти полгода. А весной случилась некрасивая история: у Линки Селиверстовой пропал кошелек с деньгами. И кошелек красивый, кожаный, и денег в кошельке было предостаточно – целых восемь