Люди как реки. Юрий КолонтаевскийЧитать онлайн книгу.
напряжение группы. Бросилось в глаза, что заметно ерзает староста Капустин.
Звонарев запомнился Вересову с первого же занятия своей веселой неугомонностью. Поначалу большого труда стоило держать вертуна в рамках приличного поведения и вместе с тем наказывать не хватало духа – слишком уж искренним был он даже в проказах.
– А Коленька у нас больше не слышит, – наконец сказал кто-то из правого ряда, и по скрипучему брюзгливому голосу Юрий Андреевич сразу же определил – Котов. – Видно, ушки у него заложило.
Звонарев вскочил, точно подброшенный этими презрительными, перемежающимися хохотком словами, стул с грохотом свалился на пол, он бросился к двери, не отрывая рук от лица, локтями вышиб ее, выбежал в коридор.
– Однако какой мы нервный! – пропел Котов и рассмеялся. – Это надо же…
– Капустин! – позвал Юрий Андреевич, – может быть, ты объяснишь, что происходит?
Староста встал, обвис мешком на руках-опорах, исподлобья неприязненно зыркнул маленькими заплывшими глазками, буркнул с вызовом:
– А ничего.
– Ничего и есть ничего, – резко сказал Вересов, и Капустин глянул на него внимательнее, взгляд его стал более осмысленным, он распрямился и больше не опирался на растопыренные пятерни рук.
– Психует Колька, – объяснил Котов. – Нервишки у него никуда…
– Помолчи, Котов, тебя не спрашиваю, – оборвал Юрий Андреевич. – Так что же случилось, Саша?
– А ничего не случилось. Просто кое-кому досталось… немного.
– Не крути, – сказал Юрий Андреевич. – Он что, обидел тебя?
В кабинете рассыпался меленький осторожный смешок.
Капустин коротко, угрожающе глянул по сторонам – смех оборвался, как по команде.
– Садись, – сказал Юрий Андреевич и пошел к двери, но вернулся. – Мы вот чем займемся – напишем контрольную работу. – Класс недовольно загудел. – Сейчас раздам карточки, в них по четыре вопроса, ответить нужно на первые три. Разрешаю пользоваться конспектом. – Тишина. – Напишите ответы на одинарных листочках. Времени даю – до перерыва.
Он раздал карточки с отпечатанными на них вопросами, пояснив:
– Это пристрелка. Через неделю контрольную повторим, но уже без конспекта.
Опомнился Коля в пустом туалете у неширокого, давно не мытого окошка во двор-колодец. Он был холоден и свеж, голова была чиста, ноющая боль в ней отошла, притонула.
Он спокойно думал. Вспоминал мать, ее руки, ее сутулую подвижную фигурку, ее взрывчатую раздражительность, которая могла через малое время обернуться исступленной ласковой нежностью, от которой ему неизменно делалось не по себе. В голову лезли странные мысли, которых он опасался: о теплом, женском, что было так искренне и беспричинно презираемо им, но без чего, он начинал понимать сначала с ужасом, а с недавнего времени со сладкой и стыдной обреченностью, ему ни за что не прожить на свете.
Он вспоминал свою жизнь до сегодняшнего утра. Была эта жизнь скудна,