Дневник пленного немецкого летчика. Сражаясь на стороне врага. 1942-1948. Генрих фон АйнзидельЧитать онлайн книгу.
лекции по коммунизму. Время от времени нас, обитателей лагеря, заставляли посещать эти занятия.
Мне пришлось присутствовать на одном из них. Именно так я представлял себе заседания солдатских комитетов в 1918 году. Офицерский корпус принято было рассматривать как большое сборище преступников. Предлогом для такой неприязни и откровенной травли офицеров были искажения, грубые обобщения и упрощения выводов (в целом правильных) о моральном разложении, возникшем после оккупации почти всей Европы, сумасшедшей расовой теории (реверанс автора перед американскими издателями (хозяевами). – Ред.) и прочих бедствий, вызванных войной.
Единственным результатом таких занятий стало лишь то, что никто из тех, кто не желал ассоциироваться как союзник антифашистов-вагнеровцев, никогда не сказал ни слова критики в адрес режима Третьего рейха.
Мне пришлось провести десять дней в атмосфере, отравленной шпионажем и доносительством, завистью, предательством товарищей и открытой борьбой за выживание.
– Вставай, мы уезжаем! В машину! – кричали мне.
Мне не пришлось долго собираться: я лежал на своей койке в тонкой кожаной куртке. Зимним холодным утром меня отвели к воротам лагеря.
Мне не с кем было прощаться. Конечно, я встретил несколько знакомых по школе, военному училищу, по своей эскадре. Они с энтузиазмом выслушали мой рассказ о летнем наступлении, что вызывал у них сладкие мечты о падении Сталинграда, Баку, скорой победе и освобождении. Но стоило мне выразить свой скептицизм по этому поводу и признать, что я написал ту листовку без всякого давления на меня, как меня сразу же стали подвергать остракизму как пораженца. Поэтому я покидал своих товарищей без сожаления.
3 ноября мы прибыли на Курский вокзал в Москве, усталые, измотанные, голодные, но все же полные желания посмотреть на столицу Советского Союза. К сожалению, нам не удалось увидеть ничего, кроме фасада вокзала, в здании которого нам пришлось провести несколько часов. Вокруг нас собралась толпа мальчишек с улицы, которых не могли заставить разбежаться даже гневные угрозы со стороны охранников из НКВД. Дети таращились на нас широко раскрытыми глазами, продолжая при этом жевать большие корки черствого хлеба. Наконец прибыл автобус зеленого цвета, в который нас погрузили.
Один из наших товарищей, которому уже доводилось бывать здесь раньше, уверенно заявлял, что сейчас нас отвезут в одну из московских тюрем, Лубянку или Бутырку, или, возможно, в лагерь, расположенный в 20 километрах к юго-западу (северо-западу. – Ред.) от Москвы, в промышленном городе Красногорске. После того как мы пробыли в дороге некоторое время и догадки насчет тюрьмы отпали, мы занялись едой, которую охранники неосмотрительно побросали к нам в темный отсек автобуса. Мне досталась коробка, очевидно предназначенная для конвоиров, и я запомнил, как кто-то заметил: «В тюрьме приходится есть колбасу без хлеба».
Когда нас выгрузили у ворот лагеря, наступил