Агробление по-олбански. Ильдар АбузяровЧитать онлайн книгу.
фирмы. «Стамбульских сладостей». Его звали Мехмед Тюхтинг.
– Понятно… – Петр, не договорив, бросился к туалету.
Глава 5
Эйфелева башня плашмя
Когда я смотрю новости – разные страны, события, катаклизмы, например землетрясение в Турции или Индии, – мне всегда хочется покинуть свой дом, как пострадавшему беженцу. Поменять квартиру на другое место, начать новую жизнь. И поэтому я всегда с надеждой, с мольбой в глазах смотрю на возвещающих прогноз погоды девушек. Они такие красивые, сексуальные. Они могли бы встряхнуть мою жизнь одним махом руки, указывающим движения тайфуна.
В Берлине из-за снегопада образовались гигантские пробки. Европа без армии снегоуборочных машин оказалась не готова к нашествию снежинок-балеринок.
Летняя метель тут же таяла, затапливая города. Всеобщее потепление грозило всемирным потоплением. Десятисантиметровые осадки превращались в море страданий, слез и пота. Негативная информация с бушующих, пылающих и разливающихся как океан экранов стремится раздавить, разорвать на куски, лишить всякой надежды маленького человека. Катаклизм на катаклизме сидит и клизмой наполняет.
Мир уже никогда не будет прежним! Небо уже третий день палит из двадцати миллиметровых заоблачно-подводных пушек системы «град». Снегопад сорвал движение поездов под Ла-Маншем. Грубый циклон вывел из себя каналы Антверпена и Брюгге. Вулкан с издевательским именем Эйяфьятлайокудль накрыл дымом и смогом Туманный Альбион.
Конец света уже близок. Европа томится-коптится в аэропортах, а «Остров горных ледников» продолжает глумиться, жечь тоннами и пачками письма, взывающие к состраданию, помощи и любви, сыпать в ответ серой неблагодарностью пепла.
Я вглядываюсь в разрушенные стихией европейские улочки Льежа и Гента, мечтаю поселиться в этих брошенных домах. Наверное, я мародер.
Что касается моего жилища, то я не представляю, кто бы согласился пожить здесь, на защищенной от наводнений и землетрясений унылой средней равнине. Которую возвышенно называют возвышенностью. Хоть бы уже какая-нибудь встряска. И соловьиные трели лягушек на болоте.
Переключил канал на каналы в Амстердаме. Снова метель, пробки. Жижа, гашиш и белоснежные самокрутки. И это летом. По «Спорту» сказали, что в Барселоне получили переохлаждение три мальчика, подающие мяч футболистам. С удовольствием бы получил переохлаждение на краю идеального зеленого газона «Ноу камп», подавая мяч Месси. Или мессии на фоне собора Святого семейства.
Захолустный квартал «Карповка». Мое воображение может представить только одного человека, пожелавшего здесь поселиться, – истосковавшегося по дому после двадцатилетней отсидки блудного сына. Будто они раньше, еще до зоны, жили здесь – его семья.
Заносы моих фантазий прервал дверной звонок. Кого это еще приперло в такую жару? На пороге стоял изящно одетый мужчина тридцати пяти лет.
– Я Жан, – сказал он на ломаном русском.
– Ленар, – представился я.
Мы пожали друг другу руки.
– Я из Франции, из Парижа, хочу пожить