Лина Костенко. Олег КудринЧитать онлайн книгу.
начитанный, знающий много языков, острый на язык, он как-то играл в шахматы с одним знакомым. Поигрывая, и о жизни говорил, наговорив по тем временам лишнего. После чего к отцу пришли с обыском и допросом. При обыске энкавэдэшники искали, где подозреваемый «хранит оружие». «Ось моя зброя!» – сказал Василь, показав на колыбельку с семимесячной дочкой. (Как, однако, провидчески получилось – просто по Лесе Украинке: «Вигострю, виточу зброю іскристу, / Скільки достане снаги мені й хисту». Именно таким оружием, отточенно-острым, стала со временем поэзия Лины Костенко.) «Вы издеваетесь над нами», – сказали чекисты. «Це ви знущаєтесь наді мною», – ответил Василь. «Его забрали. В год моего рождения, мне было месяцев семь. Считается, что 37-й был годом арестов, на самом деле аресты начались значительно раньше»[28], – грустно резюмирует поэтесса.
Через тринадцать месяцев Василя отпустили. Он, как уже помеченный властью, с трудом смог найти работу. В 1937 году из-за своей «неблагонадежности» вновь ее потерял. После этого, к счастью, ему удалось устроиться плановиком-экономистом в Облнаробразование, где его за любовь к шахматам прозвали Ботвинником. Лина вспоминала, что в те времена близким приятелем отца был Олекса Повстенко (1902–1973), архитектор, историк, искусствовед. Он приходил к ним домой на Труханов остров играть в шахматы. (Повстенко известен тем, что в 1941 году спас от разрушения Софию Киевскую. Когда советские минеры приехали, чтобы заложить взрывчатку под святыню, он, руководивший тогда этим объектом, сказал, что под храмом нет подвалов. Времени было в обрез и минеры уехали, не проверив его слова. В 1944 году, во время отступления немцев, Повстенко уехал в Словакию, потом в Германию. И в 1949-м перебрался в США, где, кстати, принимал участие в достраивании Капитолия. А также написал выдающуюся книгу «Катедра св. Софії у Києві».)
В 1930 году побывать на допросах пришлось и матери. Допрашивали ее по обычной чекистской методе. С ярко горящей лампой, направленной в глаза… Арестовывать не стали. Однако с такими треволнениями мама решила отправить Лину от греха подальше к бабушке, в Ржищев.
Мама Лины, как и отец, тоже была неординарным человеком, женщиной, «сотканной из поэзии, из музыки». Она закончила ржищевскую гимназию. Сохранилось фото с ее преподавателями: элегантные учительницы, мужчины все в галстуках, некоторые с бабочками. Рассматривая его, Зинаида Ефимовна плакала – большинство из этих людей были репрессированы.
Они с отцом познакомились в Ржищеве, в любительском театре, где вместе играли.
«Мама по природе была гуманитарием, любила литературу, искусство <…> Хотела поступать на филологический. Но отец отсоветовал, сказал, чтобы она выбрала профессию далекую от идеологии, потому что его рано или поздно посадят, а у нее ребенок – так чтоб смогла выжить. Так и получилось. Мама пошла на химию, потому что там уже учился ее брат, впоследствии доктор химических наук, до войны живший и работавший в Харькове. Он присылал маме свои научные работы, она их читала, она хорошо знала химию.
Дзюба Іван, Костенко Ліна, Пахльовська Оксана. «Гармонія крізь тугу дисонансів…». К.: Либідь, 2016. С. 135.