Охота на «Троянского коня». Виктор НосатовЧитать онлайн книгу.
звеня шпорами.
Баташов даже несколько позавидовал этому молодому бесшабашному офицеру, которому сейчас, наверное, и море по колено. Он хотел улыбнуться ему вслед, но не смог. Тревога за сына свела скулы. В этот момент ему так захотелось увидеть близкого человека, которому можно было рассказать не только о трагедии, постигшей сына, но и поведать о будоражащих душу чувствах и мыслях, что он сразу же, не переодеваясь, как это делал обычно по вечерам, направился к Воеводину. Только ему он мог излить свое отцовское горе.
7
– В офицерский лагерь военнопленных меня доставили в полубессознательном состоянии, – начал свой печальный рассказ совсем еще юный прапорщик, которому на вид было не больше двадцати лет. Невысокий, худой, истощенный до предела офицер в жандармской форме большего размера казался бы птенчиком, случайно вывалившимся из гнезда и беззащитно чирикающим в окружении неведомого ему мира, если бы не лихорадочный блеск его потемневших от горя и ненависти глаз. Весь он был сжат, словно пружина, в готовности в любой момент выплеснуть на ненавистного врага всю свою ненависть, всю еще оставшуюся в этом худеньком тельце силу. – После обстрела позиций роты из тяжелых германских орудий, – глухо продолжал он, – все наши окопы и блиндажи были разрушены. Больше половины солдат моей полуроты оказались засыпанными землей или контуженными, но, несмотря на это, собрав все оставшиеся силы, мы отбили очередную атаку австрийцев. Следующий артналет был еще более продолжительным. Я помню только, как рядом прогрохотал взрыв. Очнулся уже в телеге, вместе с тремя другими ранеными офицерами нашего полка, под охраной двух австрийцев. Офицерский лагерь военнопленных располагался недалеко от Вены, но, несмотря на это, комендантом там был германский майор фон Трахтенберг, да и большую часть охраны составляли немцы. Как я потом узнал, майор был призван из запаса, и, наверное, поэтому от него попахивало нафталином. По своей наружности напоминал он Пушкинского «скупого рыцаря». Особенно это было видно во время немецких праздничников, когда костлявую, высокую фигуру старика облегал старинного покроя кирасирский мундир, на его поясе был прикреплен длинный, волочащийся по земле палаш, на ногах необыкновенно высокие ботфорты с раструбами и огромными зубчатыми шпорами, а на голове торжественно сияла серебряная каска с конским хвостом. В первые же дни нашего пребывания в лагере мы узнали, что это по-немецки педантичный и в то же время непредсказуемый человек…
– Не встречался ли вам там поручик Баташов, Аристрах Евгеньевич? – нетерпеливо перебил прапорщика генерал.
– Нет, ваше превосходительство, – немного подумав, ответил офицер.
– А что представлял собой лагерь? – продолжил допрос жандармский полковник Стравинский.
– Наш лагерь находился на территории какого-то средневекового полуразрушенного замка, на просторном дворе которого разместились 12 досчатых 2-этажных бараков – «коробок», с плоскими крышами. Офицеры жили по четыре человека в небольших комнатушках. Кругом лагерь обнесен