Матушка-река. Сергей ВасильевЧитать онлайн книгу.

      Полно сеть плести, полно когти рвать —

      Холодна, словно лоб твой, Волга.

      Снег опять не ляжет тебе в кровать.

      Снег – он в землю уйдет надолго.

      И лепечут о чем-то цветочном сны,

      И прощанья с тобою кротки,

      И живут, печальные, до весны

      Ангелы на сковородке.

      И течет сквозь тебя живая вода,

      Делаясь слишком твердой,

      И стучится колокол иногда

      В мозг твой, еще не мертвый.

      Мишель Монтень был прав: любые перемены

      Ведут лишь к худшему – то казни, то измены,

      То женщины невиданной длины,

      Которые зовут нас на блины.

      А на Руси невиданная слякоть —

      Ни хохотать не хочется, ни плакать,

      Ни перемен – пусть жизнь уходит в тень,

      А в памяти опять Мишель Монтень.

      Облачко белое, голубой

      Небосвод, лужайка зеленая.

      Не гляди с тоской, подходи любой —

      Вот пиво, вот рыбка соленая

      На газетке. В газетке мои стишки —

      Очень, признаться, скверные.

      Подходят бомжи, под глазами мешки —

      Сочиняют тоже, наверное.

      Четверть века назад я так отмечал

      Свою первую публикацию,

      Похожую не на начало начал,

      А на подлую провокацию.

      А теперь не лужайки, а этажи —

      Там лишь ложь к тебе прикасается.

      Я уверен, хуже не стали бомжи,

      А вот то, что стихов касается…

      Помнящая о любви трава,

      Забывшие о тебе дерева,

      Волки, лающие на луну

      И проклинающие страну,

      Тигры трусливые, солдаты, рвы —

      Уолт Уитмен, «Листья травы».

      Вот тебе режик, вселенский гость,

      Вот тебе в горле да волчья кость,

      Вот тебе грош, негодный школяр,

      Желчи невиданный экземпляр.

      Франция, скалы, пустой каньон,

      Виселица – Франсуа Виньон.

      Ей не понять, где мир, где война,

      Но в этом разве ее вина?

      Рельсы горячие, словно страсть,

      Вечности тусклой жадная пасть,

      А нет чтобы жизнью жить простой —

      «Анна Каренина», Лев Толстой.

      Нет в этой жизни ни глуби, ни дна,

      Есть лишь Арина Родионовна,

      Есть Натали, брюхатая в который раз,

      Есть блондин, который не перифраз,

      Есть России мрачное колесо —

      Александр Пушкин, и это все.

      Мальчик, фразер, дуэлянт, офицер,

      Взявший будущее на прицел,

      Черный