Снежная человека. Владимир ХолодокЧитать онлайн книгу.
паталок – 7 метров, галава целая. Усиновили меня. Я думал, если они так меня любят, может, не съедят. Я долга им не мог говорит, мама, папа. Толька-толька привыкаю.
Я к маме падбегаю, гаварю, мамачка! Мы с папой гулять пошли, курить пошли. Он меня за ручку повёл. Она как закричит на папа:
– Ты куда ребёнок голый повёл на мороз? Сматри, какая у него шерсть тонкий, как у обезьянка. Его толька в Африка можна водить с такой шерсть.
Одела меня в олений шуба, олений штаны, олений трусы. Она говорит, новый всё, вчера сшила. Мы пашли, ко мне сразу олень подбежал, с рогами, нюхает меня, нюхает, не отходит. Мы идём и он идёт. Может, шкура – из его оленихи любимой? А может, в меня влюбился? Снежный мужик, папа, взял его за рога, покрутил над головой, поставил на место. Олень убежал и опять прибежал. Ещё олени привёл, сани привёл, упряжка олений. Мы сели, быстра поехали на перекур. Так и ездим: на охоту – на медведях, курить – на оленях. Как хорошо, кагда тебя любят!
Плоха стало, когда Малахов сказала, снежная человека виновата, ребят напугал. Мама с папой вальнуется, плачет, иди сын в редакцый, скажи, мы ничего не знал. Пусть берёт съёмочный группа, приезжает. Малахов усиновим… Дорогой редакцый! Памагите искать брат Андрей Малахов! Будем за правдой ехать. Мама-папа в беде выручать».
Точь-в-точь моя дочь
Увидел случайно фото девушки – точь-в-точь моя дочь! Другой бы дальше в компьютере листал ленту, а я не могу. У меня любимая передача по ТВ – ДНК. Мне везде родственники мерещатся. Только на ЭТОЙ передаче по-настоящему вершатся судьбы людей. Заходит туда какой-нибудь человечек, сам никто и звать никак, а выходит с передачи сыном великого актёра всех времён и народов Спартака Мишулина. Конечно, каждый так хочет. Заходишь рядовым человеком, а выходишь хотя бы сыном Дерипаски. И всё! Делать уже ничего не надо, на работу ходить не надо, сразу можешь браться за мемуары и сочинять эпизоды из своей и папиной удивительной жизни.
А у меня другой перекос: я не отцов своих разыскиваю, а детей своих ищу. Где они там? Как они там без меня? На матерей-то всё равно – никакой надежды. Самое тяжёлое чувство – а есть ли они вообще? А если есть, то сколько?
Поэтому за каждую подозрительную фотографию я прямо руками-ногами ухватываюсь и начинаю вести поисково-спасательные работы.
Вот и с этой фотографией я поступил, как всегда – послал фотку по Вотсапу дочери со словами: «Кристина, взгляни, ну, вылитая ты. Не моих ли рук это дело? А может, это ты где-то сфоткалась?».
Приходит ответ: «Это точно не я, у меня ни корзинки, ни платья такого нет».
Ага, значит надо искать! Пока обдумывал план действий, Кристина, видимо, собрала всех сестёр и братьев, и все нагрянули ко мне. Все пришли, и те, что подтверждены первоначальными документами, и те, которые подтверждены через ДНК. Обступили со всех сторон и давай меня уговаривать:
– Папа, угомонись! Хватит нас искать! Нас уже и так вон сколько!
Я понять не могу, или у них зов крови слабей, чем у меня, или другие чувства преобладают? Но я всегда всех детей успокаиваю,