Средневековая Москва. Дмитрий ВолодихинЧитать онлайн книгу.
все понимают, никто не обижен.
Вероятнее всего, никаких гонений Иван Федоров и Петр Мстиславец в Москве не претерпели. Более того, следует повторить и подчеркнуть: все дело их великое явилось плодом сознательных усилий Русского государства и Русской церкви. Иными словами, в столице России оба книгопечатника являлись важными особами.
Существует гипотеза (правда, не вполне доказанная), согласно которой Иван Федоров получил образование в Краковском университете. Некий «Иван Федоров Москвитин» получил там ученую степень бакалавра в 1532 году[14]. Тот ли учился в Кракове Иван Федоров, бог весть, просто в университетских документах упоминается учащийся с именем «Иван Федоров из Петковиц», или, иначе, «Иван Федоров Москвитин». Если все же он, значит, культура западнорусского (белорусского) православия была ему знакома. Тогда Федоров ехал работать в страну, издавна ему не чуждую. Но даже если краковский бакалавр Федоров – другое лицо, все равно у искусного московского печатника на территории Литовской Руси должно было найтись немало покровителей. Православные магнаты в ту пору вели тяжкую борьбу и с католической пропагандой, и с усилиями протестантов разных мастей укорениться в Великом княжестве Литовском. Православный печатник в этой борьбе был очень и очень кстати. Более того, нельзя исключить и особой договоренности между митрополитом Московским Афанасием и кем-то из православных аристократов Великого княжества Литовского о том, чтобы западный доброхот принял под свое крыло московского мастера. Переписка на религиозные темы велась, московско-литовский рубеж вовсе не был в ту пору непроницаемым барьером, более того, известно, что главам Русской церкви от полудержавных православных магнатов Литовской Руси время от времени приходили драгоценные подарки, подносимые из почтения к их сану: на сей счет сохранились документы.
При этом русско-литовская знать, потенциальные покровители Ивана Федорова, могли вовсе не иметь добрых чувств к царю Ивану IV. Они участвовали в боевых действиях и дипломатических интригах, направленных против него. Но отношение к правителю – одно, а отношение к вере – другое. Не планируя каких-либо совместных, тем более союзнических акций в сфере политики, они могли сознательно и со спокойной душой принимать помощь в области религиозной. Жестоко конфликтуя, быть может, с «государем московитов» и даже ведя с ним войну, они не отказывались от мысли получить поддержку от Русской церкви, даже если она примет вид пожалования из царской руки. Тут нет особенного противоречия, если осознавать всю напряженность религиозной борьбы, которая велась тогда в Литовской Руси между тремя конфессиями. Если бы не давление со стороны католиков и протестантов, православные магнаты, вероятнее всего, не задумались бы о такого рода вспомоществовании.
Помощник Ивана Федорова по деятельности на Московском печатном дворе Петр Тимофеев носил прозвище Мстиславец и, как уже говорилось, скорее всего, происходил из белорусского
Большое сомнение вызывает эта версия, поскольку во львовском «Апостоле» 1574 года сам Иван Федоров сообщает, что переселился после московской своей деятельности в «страны незнаемы». Но если он жил и учился когда-то в Польше, отчего же земли Речи Посполитой сделались для него «незнаемыми»? Есть тут поле для серьезных колебаний в истинности приведенной версии.