Вторая попытка. Владимир ХачатуровЧитать онлайн книгу.
Саныча? – изумился Брамфатуров. – Да я в нем души не чаю! И не я один, весь Питер в нем не только души не чаял, но и много чего еще, помимо души, не ощущал…
– Понятно, – многозначительно протянула девушка, переводя взгляд с одного молодого человека на другого и обратно.
– Да, Вов, – вспомнил Татунц, понижая голос до конфиденциального минимума. – Извини, но ты не мог бы…
– Не только мог бы, но действительно могу, причем прямо сейчас, – перебил Вов. – И это не просто слова, дорогие мои! Я готов подтвердить их конкретными делами. Жанночка, если вы вытяните ваши чудные ножки, а ты, Татунц, уберешь свои копыта из-под парты в проход, то я смогу извлечь мой портфель и гордо удалиться, в смысле – проследовать в изгнание. Клянусь Ждановым под юбку не заглядывать! Даже одним глазком. Точнее, левым – он у меня шибкий…
Бойлух Сергей, сидевший на предпоследней парте в том же ряду и едва не свернувший себе шею в попытке не только подслушать, но и узреть слышимое, запылал лопоухими ушами и повалился грудью на парту, сдавленно рыдая от смеха.
– Здравствуйте, ребята! – поприветствовала вскочивший на ноги класс учительница физики. – Садитесь… Брамфатуров, ты куда?
– Я? Никуда, Эмма Вардановна. Ухожу с дороги, подчиняясь закону третьего лишнего… Уйду-у с дороги, тако-ой закон – третий должен уйти…
Эмма Вардановна взглянула на парту, за которой восседали те самые двое счастливых виновников добровольного изгнания третьего и понимающе улыбнулась.
Тем временем «изгнанник», заметив, что отличница Маша Бодрова сидит за второй партой того же ряда в гордом вынужденном одиночестве, не преминул этим обстоятельством воспользоваться.
– Машенька, разрешите бедному изгнаннику земли родной найти в вашем обществе утешение…
Маша покладисто отодвинулась к окну, однако в полном согласии с противоречивой женской натурой ехидно уточнила, на какое такое утешение рассчитывает несчастный изгнанник.
– О, претензии мои невелики, надежды – невинны: слепое поклонение да нежное обожание, – вот тот мизер, коим готова довольствоваться душа моя…
– Смерть от скромности тебе, Брамфатуров, явно не грозит!
– Умереть от скромности, Эмма Вардановна, немыслимое дело для живущих, потому как настоящие скромники – те, которые действительно могли бы откинуть коньки от скромности, – попросту не рождаются, причем именно из скромности, которая не позволяет им принять деятельное участие в нахрапистом забеге своры сперматозоидов в матку обетованную. Ergo[5] от скромности можно только не родиться, но никак не умереть. Вот и получается, что смерть от скромности есть проявление такой нескромности, какая только возможна среди живущих. Помереть от мании величия или белой горячки было бы куда как скромнее…
Гы-гы-гы – заржали те, кто был осведомлен о скромных проявлениях белой горячки. Прочие понимающе ухмыльнулись.
– И потом, зачем помирать от скромности, если есть такие
Следовательно (лат.).