Стая воронов. Скотт ОденЧитать онлайн книгу.
воздух и немного сменил курс – теперь они плыли через озеро на юго-запад.
Лежа на дне мягко качающейся лодки, Этайн снова вспомнила о бедном Ньяле. Она гадала, жив ли он еще; молилась о нем и о его благе так же, как о своем. «Если на то будет Божья воля, он меня найдет», – сказала она сама себе. Этот момент спокойствия заставил ее задуматься о том, что с ней сталось. Куда делась ее сила и хваленая решительность? Разве не говорила она еще только вчера: на Бога надейся, но сам не плошай? И вот она уже сама забилась в угол и дрожала, словно прикованная к скале Андромеда, молясь, чтобы ее Персей нашел ее и спас от чудовища. Она живо представила, как сжимает в руке топор, сносит скрелингу голову с плеч и возвращается к Ньялу с этим отвратительным трофеем. Девушка улыбнулась. «Но ты дала слово, – шепнул ей тихий внутренний голос. – Ты поклялась Богу, что пойдешь добровольно». С этим пришлось согласиться.
Ее сморила усталость; Этайн зевнула. Ее сознание медленно меркло под мягким натиском сна, и вскоре она, несмотря на все усилия, поддалась. Уже почти заснув, она кое-что поняла: ведь данная под принуждением клятва, клятва язычнику – и не клятва вовсе. Господь меня простит.
Окутавшие ее сны – сны о падающем к ее ногам безголовом теле ее тюремщика – согрели ее совсем не христианским теплом…
Глава 8
Гримнир работал веслами, будто заведенный стальной механизм. Мускулы слегка ныли от усталости, но лишь когда он сам обращал на это внимание. Не было времени ни на слабость, ни на отдых – Гифр, брат его матери, показал Гримниру, что бывает, если поддаться сиюминутным желаниям тела. Пф! Он по-своему любил этого ублюдка, но Гифр чересчур охотно потакал своим прихотям. Отдых порождает лень, за ленью идет тоска – а, наступая ей на пятки, плетется черная овца смерти. Недуг оркнеев: их не брал ни один яд, не валила ни одна болезнь, но если они давали слабину, то вес прожитых лет подкашивал их, словно чума.
Гримнир же следовал примеру своего отца. Балегир Одноглазый отдыхал лишь раз в декаду, и то неохотно. Дни свои он занимал тем, что плел интриги, творил козни и обагрял землю кровью врагов. А что хорошо для отца, то сойдет и для сына.
Не переставая грести, Гримнир вернулся к более насущным проблемам. Жалкие вонючки-рыболовы шли по его следу, будто свора собак. Ни один смертный не мог тягаться с Гримниром в зоркости, и он уже видел пену под килями двух самых больших лодок, плывущих за ними следом. До них около мили, прикинул он, а еще в миле позади ловчей сетью раскинулись лодки помельче. Гримнир насчитал в двух ведущих лодках по три гребца, еще по одному сидело на румпеле – они знали это озеро не хуже, чем лоно своих жен.
Жалкие ублюдки! Гримнир не переставал гадать, как они узнали, куда он поплывет. Но вряд ли кто-то из самовлюбленных мерзавцев и впрямь что-то знал. Они «чуяли нутром» – по крайней мере, так им хотелось думать. А Гримниру это было известно наверняка. Он слышал. Каждый раз, как он опускал весла, по воде неслась рябью призрачная песнь сьйоветтир, которая указывала проклятым данам