Деньги, банковский кредит и экономические циклы. Хесус Уэрта де СотоЧитать онлайн книгу.

и вызывают одни и те же последствия. Однако ниже мы увидим, что в начале развития теории денег ученые признавали безнравственность только в отношении создания необеспеченных банкнот и причиняемый ими тяжкий ущерб. Изначально они не осознавали и не реагировали на тот факт, что расширенное создание кредитов, обеспеченных депозитами, созданными из ничего, имеет те же самые последствия. Это объясняет, почему Закон Пиля от 19 июня 1844 г., заложивший основы современных банковских систем, запретил эмиссию необеспеченных банкнот, но все же потерпел провал, не достигнув своих целей – кредитно-финансовой устойчивости и полной ясности и защиты прав собственности граждан в сфере банковского дела. Причиной неудачи стала неспособность законодателей осознать, что банковские депозиты с частичным резервированием имеют такую же природу и экономические последствия, что и необеспеченные банкноты. В итоге закон не запретил банковского дела с частичным резервированием и позволил продолжить вековую практику «эмиссии» необеспеченных (вторичных) депозитов. В действительности, вторичные депозиты предшествовали фидуциарной эмиссии банкнот, но по причине того, что природа депозитов оказалась более сложной для понимания, был запрещен лишь выпуск необеспеченных банкнот. Договор денежного банковского депозита с частичным резервированием сегодня все еще законен, даже при том что он имеет ту же самую экономическую природу и вызывает те же самые вредные последствия, что и эмиссия необеспеченных банкнот, запрещенная в 1844 г. Законом Пиля[291].

8 Процесс сжатия кредита

Одна из центральных проблем, которые ставит процесс кредитной экспансии и создания депозитов из ничего, и, таким образом, договора банковского депозита, подразумевающего частичное резервирование, состоит в том, что, поскольку в реальной экономике этот процесс неизбежно развязывает силы, действующие противоположно воздействию кредитной экспансии, он также высвобождает силы, приводящие к параллельному процессу ужесточения, или сжатия, кредита. Ceteris paribus любое из нижеперечисленных событий свидетельствует о том, что этот процесс был запущен: а) уменьшение первичных вкладов; б) усиление желания публики держать деньги вне банковской системы (рост показателя f); в) демонстрация банками большего «благоразумия», проявляющегося в резком повышении коэффициента резервирования с, чтобы иметь возможность выполнить свои обязательства при росте среднего числа запросов на изъятие вкладов; г) внезапный рост погашения кредитов, не компенсируемый ростом выдачи кредитов; д) рост числа заемщиков, неспособных вернуть кредит, т. е. увеличение количества дефолтов.

Во-первых, понятно, что если из первичного банковского вклада (скажем, из нашего примера в 1 000 000 д.е.) изымается некоторая сумма, то все созданные кредиты и депозиты, упомянутые в предыдущих примерах, исчезнут в ходе цепной реакции, которая закончится меньшим объемом кредитов и депозитов. Если предположить, что c = 0,1 и k = f = 0, то уменьшение кредитов и депозитов составит 9 000 000 д.е., что подразумевает

Скачать книгу

В главе 8 более подробно (с. 458 сл. и 473 сл.) будет показано, что первым теоретиком, понявшим, что банковские депозиты суть деньги и что банковское дело на началах частичного резервирования увеличивает денежную массу, был испанский ученый Луис де Молина, написавший Tratado sobre los cambios, изданный под редакцией и с предисловием Франсиско Гомеса Камачо (Madrid: Instituto de Estudios Fiscales, 1991; первое издание вышло в Куэнке в 1597 г.). См., в частности, Disputation 409, p. 145–156, особенно p. 147. Однако Луис де Молина не заметил параллелей между вторичными депозитами и необеспеченными банкнотами, так как в его время банки еще не начали эксплуатировать возможности эмиссии банкнот. И лишь в 1797 г. Генри Торнтон впервые упомянул о тождественности банкнот и депозитов (см. его ответ от 30 марта 1797 г. в: “Evidence given before the Lords’ Committee of Secrecy appointed to inquire into the courses which produced the Order of Council of the 27th February 1797,” in Thornton, An Inquiry into the Nature and Effects of the Paper Credit of Great Britain, F. A. Hayek, ed. [Fairfield, N. J.: Augustus M. Kelley, 1978], p. 303). Спустя несколько лет к тому же выводу пришли Уолтер Бойд, Джеймс Пеннингтон и сенатор от Пенсильвании Конди Раге, полагавший, что и депозиты и банкноты составляют часть денежной массы и что любой банк, который не сумел без промедления по первому требованию выплатить деньгами номинал эмитированных им банкнот, должен лишаться лицензии на операции, как и любой банк, который не смог немедленно и наличными удовлетворить запрос на изъятие депозитов (см.: Condy Raguet, “Report on Bank Charters,” in Journal of the Senate, 1820–1921, Pennsylvania Legislature, p. 252–268, и связанный с ним комментарий Мюррея Ротбарда в книге Rothbard, The Panic of 1819: Reactions and Policies (New York and London: Columbia University Press, 1962), p. 148). Весьма знаменательно, что теоретики денежной школы были первыми, кто справедливо настаивал на том, что весьма парадоксально пытаться ограничить эмиссию необеспеченных банкнот и в то же время не поддерживать те же меры в отношении депозитов, при том что банкноты и депозиты имеют совершенно одинаковую экономическую природу. См., напр.: James Wilson, Capital, Currency and Banking (London: The Economist, 1847), p. 282, а также комментарии в книге: Смит В. Происхождение центральных банков. С. 140. Вера Смит делает в высшей степени проницательное наблюдение, обращаясь к Уилсону и к грубой ошибке представителей денежной школы, не сумевших заметить экономические аналогии между банкнотами и депозитами: «Денежная школа… обычно приводила тот факт, что эмиссия банкнот, в отличие от депозитной деятельности, приводит к росту массы денег в обращении. Разумеется, Уилсон, как представитель банковской школы, согласиться с подобным аргументом не мог. Эта школа отвергала возможность расширения эмиссии банкнот до сколько-нибудь нежелательного уровня при условии неукоснительного поддержания их конвертируемости в золото и вместе с тем считала, что приведенное выше различие между банкнотами и депозитными обязательствами несостоятельно. Однако многие по-прежнему отрицали, что вклады до востребования являются частью денежного обращения, и всеобщее признание этого факта состоялось лишь во времена Маклеода». Уилсон указал на это противоречие совершенно обоснованно. Учитывая экономическую эквивалентность банкнот и депозитов, доводы в пользу регулирования одного фидуциарного средства обращения полностью применимы (mutatis mutandis) и к другому. Кроме того, именно на это несоответствие почти столетие спустя обратили внимание защитники иррегулярной поклажи ценных бумаг, по условиям которой банку позволялось использовать депозиты. Эта дискуссия развернулась в начале XX столетия в связи с банковской практикой в Барселоне, и в тот раз использование частичного резервирования в отношении иррегулярных депозитов ценных бумаг было подвергнуто резкому осуждению. Защитники договора в то время верно отмечали, что доводы против этой практики должны также применяться к денежным банковским депозитам с частичным резервированием (см. замечания на эту тему в главе 3).