Слова и музыка. Роман МихеенковЧитать онлайн книгу.
Не гнушался даже умирающей государственной филармонией. Это напоминало об академическом образовании и давало возможность периодически выходить на сцену во фраке. Я всегда считал, что мои музыкальные таланты превосходят сексуальные, но в филармонии оказался именно классическим путем – через постель. Заслуженная артистка РСФСР, судя по уровню ее пения, добилась звания тем же способом, и выбирала меня в качестве концертмейстера, не изменяя традициям. Она напоминала грозовую тучу. Два горящих глазика, мечущие молнии, а остальное всё – туча.
За возможность выйти на сцену во фраке я погружался в глубины самых смелых эротических фантазий, чтобы периодически подтверждать статус работника филармонии.
– Я тебе, сука, всю рожу расцарапаю, падла!– спустя примерно три месяца заслуженная артистка РСФСР бросилась на меня за кулисами зала Чайковского, заглушая зрительские овации. За минуту до этого на сцене она пела песню, в которой были слова: «Здравствуй, русское поле, я твой тонкий колосок». Она пела ее и раньше, но в этот раз черт дернул эту тучу именно на этих строчках начать раскачиваться из стороны в сторону на ножках-колоннах, изображая колосок. Этот Колосс вызвал у меня смеховую истерику.
В итоге – расцарапанная рожа, отлучение от филармонии и никакого фрака.
Ты, Матаня, с юморком,
Я любил тебя рачком…
– Гдэ кансэрва, сука? Гдэ кансэрва? Гдэ, сука, кансэрва?
Беда не приходит одна. Вылет из филармонии совпал с окончанием моей кабацкой карьеры. Заскучавшая певица Люба решила пощекотать нервы своим мужчинам и заявила им, что уходит ко мне, даже не поставив меня в известность. Меня, конечно, позабавило, что эта информация стала причиной драки между Эдиком и Толиком, без моего участия. Но из ресторана пришлось уйти.
– У всех семьи, надо по-человечески…– сказал мне Эдик.
Пере*б я всю деревню,
Повели меня на суд.
Впереди гармонь играет,
Сзади ё*аных несут.
И, чтобы добить меня, в этот момент случились выпускные экзамены в консерватории, о которой я почти забыл. Оценки волновали меня мало, но вылет из общежития…
Пропив остатки денег, обмывая диплом, я оказался на улице. С аккордеоном. Как выяснилось, уличное исполнение больше не приветствовалось, скорее каралось. Я посетил с дружественным визитом все обезьянники станций метро в центре Москвы. В обезьяннике 5-го отделения милиции, куда меня в очередной раз заграбастали менты за игру на Арбате, я познакомился с помятым жизнью лингвистом из Твери. Неопохмелившийся лингвист посоветовал мне направить мой талант в электричку «Москва – Тверь».
Поезд едет с ветерком
По лесной дорожке,
Мою милую е**т
За мешок картошки.
– Гдэ кансэрва, сука? Гдэ кансэрва? Гдэ, сука, кансэрва?
Через несколько минут станет понятно, сколько я еще проживу. Важно говорить короткими фразами, которые бандиты поймут. Задача – сразу заговорить с главарем – Мандариновым