Вороны любят падаль. Кирилл КазанцевЧитать онлайн книгу.
каналам готовит на него документы, удостоверяющие личность, затем они предъявляют «новоиспеченного» Томилина нотариусу и уже вплотную занимаются наследством. Во вторую очередь организуют поиски настоящего Томилина, чтобы, как выразился Орешин, «исключить любую возможность сбоя программы».
И вот эта последняя часть плана была главной головной болью Жмыхова, потому что ответственность за нее Орешин не мудрствуя лукаво возложил именно на него. «Ты с разным контингентом работаешь, – пояснил он. – Опыт у тебя, психологию ты знаешь. Наверняка есть такие личности, которыми ты на манер кукол управлять можешь. За ниточки, за ниточки их!.. Ну и, конечно, смотри по обстоятельствам. Никаких проколов, никаких следов! Любой ценой. Будет форс-мажор – поможем. Главное, не упустить темп. Нам важно, чтобы на свете остался один Томилин. Наш. В этом плане мы задействовали все каналы. Например, могу тебя обрадовать – все материалы по тому старому делу из архива исчезли. Куда исчезли, каким таким образом – никому не известно. Несчастный, можно сказать, случай. Да и кто будет интересоваться этим хламом? Если все сделаем чисто, никто никаких претензий не предъявит. А там по мере возможности осторожненько перераспределим все наследство. В соответствии со вкладом каждого».
Жмыхов, конечно, приветствовал пропажу архивных материалов, наверняка не случайную. В конце концов, это было всегда: и улики пропадали, и свидетели чудесным образом растворялись в пространстве, и даже целые дела летели в топку. Ничего необычного в этом не было. А уж старое дело, осужденные по которому люди давно вышли из любой земной игры, действительно вряд ли кого заинтересует. Все так, но имелось одно маленькое «но»… А, пожалуй, и не такое уж маленькое, потому что на решение этого вопроса Орешин бросил одного своего родственничка, тоже служившего в полиции, Виталия Лоскутова, сержанта из вневедомственной охраны, которому Прокопенко лично, как и Жмыхову, выписал отпуск.
К Лоскутову Андрей испытывал ярко выраженную неприязнь. Да и не он один. Был Лоскутов заносчив не по чину, груб и нахален. Особыми талантами не обладал, но бывал настырен и, как рассказывали, весьма отважен и жесток в рукопашной. Авторитет для него был один – Орешин, и только его Лоскутов слушался по-настоящему. Прочим он как бы оказывал снисхождение. Орешин же откровенно опекал своего родственника и редко когда давал в обиду. Наверняка Лоскутов оказывал Орешину какие-то услуги в щекотливых обстоятельствах. Вот и теперь он должен был выполнить не самое простое поручение. Юрист покойного Томилина Маевский, который теперь тоже вился вокруг Орешина (Жмыхов подозревал, что план распила наследства первоначально зародился именно в его голове), сообщил, что в контору нотариуса Самойловой заходил ее бывший муж Дроздов.
– Они долго беседовали, – объяснил Маевский. – А потом он у себя в конторе взял отпуск. Чует мое сердце, что подрядился Дроздов доставить в город Томилина. Наняла его бывшая благоверная, черт бы ее побрал! Опередить его надо,