Разговор с пустотой. Юлия ЛавряшинаЧитать онлайн книгу.
заглянул к ней в комнату, но не вошел. Как приблудный пес топтался на пороге, пытаясь угадать: в каком настроении хозяйка? Рядом с ней дозволено быть только кошке…
– Ты предлагаешь мне это каждый день, – ответила Инга, не обернувшись.
Те двое за окном приковывали взгляд. Что-то в них было странное, беспричинно радующееся жизни… Молодые, полные силы животные, вкусившие райского плода. Ей невмоготу было смотреть на них, и не удавалось отвернуться.
– Предлагаю. И отказываюсь понимать, почему ты так стремишься запереть себя в склепе?!
– В твоем фамильном склепе… Особенной роскошью он не отличается.
С опаской приблизившись, Михаил встал у нее за плечом и тоже посмотрел на особняк, за зиму выросший по соседству. Никакого забора вокруг не было, Роману Маскаеву претила мысль, что люди будут злословить о том, как старательно он прячет свою инфантильную жену. И низенькая, ажурная изгородь Дерингов ничего не закрывала, так что с соседями они были, как на ладони. С обратной стороны от дачи Михаила начинался лес.
– Ты смотришь на хоромы этого нувориша?
– Она какая-то странная, ты заметил?
– Кто? Эта девочка?
Инга отбросила волосы, наверняка зная, что хлестнет его по лицу.
– Судя по всему, это его жена. Что-то в ней есть… ненормальное.
– Может, она просто запугана?
– Им? Да у него улыбка с лица не сходит! Чему, интересно, он так радуется?
– Жизни?
Резко оттолкнувшись от рамы, Инга подалась в сторону, села на маленький диван, на котором когда-то сиживала матушка Михаила. Как все матери она верила, что ее сын – талантливый, избранный, и его ждет великое будущее. Так и скончалась, напичканная иллюзиями. От его музыки плакала, некрасиво оттягивая и растирая к вискам ставшие бесцветными глаза. Что она слышала в ней такого, чего не различала Инга?
– Тебя жизнь когда-нибудь радовала? – спросила она тоном, не допускающим согласия.
В его темных, почти лишенных белков глазах, вдруг увиделось столь спокойное понимание, лишенное той закипающей истеричности, которая была скрыта в самом вопросе, что она устыдилась самой себя. Чего добивалась, спрашивая об этом? Чтобы Михаил плеснул черной краски на холст их жизни, и без того с недавнего времени невыразительный? Чтобы помог ей довести свое страдание до кульминации, способной разорвать сердце? И сделал бы это, отвергнув все их солнечные «вчера», истребив музыку, что звучала в каждом по отдельности, но в унисон… Ведь было это. Только Инга не хотела сейчас помнить о том, чего лишилась.
Зачем она и его пыталась втянуть в свой недавно вызревший нигилизм? Ведь было ясно, что Михаил-то ничего, кроме материального не потерял. А оно никогда не представляло для него большой ценности… Когда в их старой квартире случился небольшой пожар, Михаил выглянул из кабинета, с отсутствующим видом сгреб с рояля ноты и унес к себе. То, что сгорело кресло, на котором Инга неосторожно оставила сигарету,