Толмач. Михаил ГиголашвилиЧитать онлайн книгу.
в Нью-Йорке наши большие красные сосиски «ротвурст» продавать надумал – так очереди стоят, и он уже миллионер. Людям надоела эта птичья китайская ерунда, дурацкие макароны и турецкое дерьмо. Я, к сожалению, мало что могу есть: изжога, язва и гастрит, всё в одном флаконе…
А я слушал вполуха, смотрел на темные ели, покрытые налетом снега, на ветки в белом инее. Вот и до тюрьмы довела судьба. Хорошо еще, что самого на нары не усадила… «Кому Канары, а кому – на нары», – вспомнил я Лунгаря.
Марк тем временем обстоятельно описывал свой адский пищеварительный триптих, порожденный чем-то, съеденным на базаре в Израиле, куда Марк с женой умудрился поехать. Черт его дернул купить в пятидесятиградусную жару какой-то сомнительный пирожок. Печень чуть не полетела, отказали почки, и его спасли с большим трудом:
– Так я поплатился за грехи предков, – суконно засмеялся он. – Я, кстати, лично никакой своей вины не чувствую – мало ли что там было сто лет назад, я никого не убивал, а отвечать за всех?.. Нет уж, избавьте. Сейчас у нас палку опять перегибают. Все-таки очень глупый мы народ!.. Всему подчиняемся, что приказывают. Даже анекдоты еврейские, самые смешные, нам нельзя рассказывать – коллеги тут же донесут. Вот в Карлсруэ случай был недавно: сотрудник одного амта в шутку спросил у другого: «Хайнц, как ты думаешь, сколько наших контингент-беженцев можно перевезти в одном “Мерседесе” и сколько это будет стоить?» Хайнц начал высчитывать: автобус «Мерседес» обычно на сорок мест, если двухэтажный – до восьмидесяти, а стоить будет в зависимости от того, куда перевозить. «Ну, например, из Карлсруэ в Дахау, на экскурсию?» Хайнц все высчитал, дает полную раскладку, а тот сотрудник смеется: «А я тебе более выгодный вариант предложу: их всех в одной пепельнице уместить можно!» Ну, глупый анекдот. И что же? Этот дурачок через пару дней уволен, потому что их болтовню третий коллега слышал и даже умудрился частично на диктофон записать. Вы же видите, у нас все двери открыты…
– Я думал, чтобы взятки не брали, – ответил я.
– Ха! – усмехнулся он. – Взятки?.. Кто дает?.. Нет, это чтобы слышать все… Я лично ничего против евреев не имею, но зачем постоянно выпячиваться?.. Они умудрились даже из собственного несчастья сделать весьма выгодный гешефт, – говорил он, и в его глазах прыгали желтые огоньки, которые обычно вспыхивают у немцев в глазах при слове «юде».
– Вы, кстати, не читали недавно в газете объявление, что комплекс в Дахау работает в музейном режиме, но при необходимости может быть за сутки переведен в рабочий? – спросил я у него невзначай.
– Нет, не читал. Когда это было? – оживился Марк и тут же сообразил: – Ах, это опять анекдот!.. А я думал – вы правда читали. Но я этот анекдот не слышал, учтите. Нам этого не только говорить, но и слушать нельзя… В рабочий режим, хе-хе… чего только не придумают… Вот, последний поворот. Скоро будем на месте.
Мы проехали знак закрытой зоны. Сквозь поредевший лес уже видно здание с башенкой. Да, недаром слово «тюрьма» произошло от немецкого «Turm», башня. Вот она, тюрьма. Окружена забором из крупной сетки и спиралью