Сквозь призму лет. Валерий ТеркинЧитать онлайн книгу.
унёс склёванной вишней»…
Пишущий человек внимателен ко всему, что его окружает. Ведь именно благодаря заострённому зрению рождаются свежие образы. Вспомнились слова португальского поэта Фернандо Пессоа: «Поэзия – это чудо, достойное восхищения, словно ты только что упал с небес и, едва придя в себя, уже поражён прелестью земли. Словно душа вещей давно тебе ведома, и ты пытаешься её припомнить…»
Это радостное чувство как бы заново открывающего мир встречается у Валерия Тёркина:
Последний день зимы не пропусти,
Он выдался на редкость необычным…
Разве заметит обыденный взгляд то, как «Дышит туманной прохладой / Старый жасминовый куст»? Разве захочет обыватель туда, «…где плещутся восходы, / Где витает дух свободы вечности земной»?
Или:
Раскатом разносится крик воронья,
Пронзая небесную бездну.
И катится эхо, по веткам скользя,
Чтоб так же бесследно исчезнуть.
А лирик надеется на взаимность…
Любимая преображает жизнь. В четырёх строках сказано столько, сколько иным стихотворцам и на одном листе не выговорить:
Ты сверкнула лучом вдохновенья,
Полыхнула дрожащим огнём.
Угольки обгоревших поленьев
Становились во мне хрусталём.
У Афанасия Фета есть чудесные стихи о «влево бегущем проборе». В нескольких строках ярко запечатлён миг восхищения любимым человеком. Причём взгляд поэта сосредоточен на одной детали, точке. В этой точке сходятся и клёны, под которым сидит юное создание, её девичья головка, убор, и – крупным планом – пробор. Читаем Валерия Тёркина:
Вот смотрю на тебя скользящую,
А в душе расцветают лотосы.
Ты уходишь в весну звенящую,
Поправляя за ушком волосы.
Последняя деталь чем-то схожа с фетовским пробором, рисует образ более конкретно и запоминается с ходу. Конечно, это, скорее, по наитию. Очень жаль, что Валерий Тёркин обратился к поэзии в зрелом возрасте: у него не было настоящей поэтической школы. Но то, что представлено в книге, радует порой и взыскательного читателя:
А ты убежишь невесомой походкой
В белёсую дымку грядущего дня
Упругою ланью – красивой и кроткой,
Но только не будет в том мире меня.
Теплом пропитаюсь и запахом тела,
Скользнув незаметно по мокрой щеке.
Ты нежность мою ощутить не сумела,
Звездой недоступной свети вдалеке.
В греческой мифологии матерью муз считалась Мнемозина – Память. Художник слова служит памяти – памяти дарованных традиций, вероучительных заповедей и обрядов, памяти жизни. Как говорится, «забыть – значит, предать». У Валерия Тёркина в представленной книге немало стихов, посвящённых этой сокровенной теме:
Прошлых дней воспоминанья святы!
В городской среде другой уклад.
Но я помню стойкий запах мяты
И в цветах сирени палисад.
Встретим стихи о давно ушедших предках, отлетевшем детстве, хранящем дыхание родителей и тепло родного очага. Стихи о погибающей деревне и даже о Павле Флоренском, самом, пожалуй, великом нашем земляке ХХ века.
Мне близка позиция автора, сказавшего:
Я всё смогу принять без сожаленья,
На мир смотрю спокойно и любя…
Это взгляд вдумчивого, принимающего Бога и Его творение человека. Человека, который хотя и «устал ни во что не верить», но жаждет «водицы испить святой». Значит, автор всё же в поиске главных маяков. И это замечательно, потому как «спокойствие – душевная подлость» (Л. Толстой). Что ж, дорогу осилит идущий.
Александр Ананичев,
секретарь правления Союза писателей России,
руководитель Сергиево-Посадской
писательской организации
О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной…
Вместо предисловия
Поэзия – души моей заноза,
Ушедшие в бессмертие часы.
Ещё не музыка, уже не проза,
Но сколько в ней рифмованной красы.
Поэзия – источник откровений,
Так чувственна бывает и нежна.
Даёт немало тем для рассуждений,
Она – моя подруга