Темнота в солнечный день. Александр БушковЧитать онлайн книгу.
и то же: молод, несерьезен, не нагулялся… Вы на мотоцикле ездите? Когда вы вошли, стукнуло, словно шлем на стол положили. И бензином от вас пахнет.
Бензином от него должно было пахнуть самую чуточку – когда снимал карбюратор, пара капель, как всегда, попала на штормовку. Ну, он и в книжках читал, и за три года поездок сюда усвоил: у слепых словно бы в компенсацию за отсутствие зрения осязание и обоняние резко обостряются…
– Ага, – сказал он. – На мотоцикле.
– А на каком?
– «Эм – сто шесть». «Минск».
– А мы на «сто пятых ездили», – сказала она, словно бы погрустнев. – Любила полихачить… вот и долихачилась… Ладно, я сейчас чай разолью.
Митя промолчал. В другой обстановке непременно завел бы разговор о мотоциклах, а особенно о преимуществах «сто шестого» над устаревшим «сто пятым», но сейчас обстановочка не та…
Заварку Марина разлила ловко – и чашки наполнила сноровисто. Разве что чуть недолила, явно предпочитая недолить, чем перелить. Интересно, как она вслепую заварку отмеряет? Хороший получился чай, крепкий, да и качественный – судя по вкусу страстного чаехлеба, не грузинский крошеный веник, а индийский, со слоником на пачке.
– Вы курите, если хотите, – сказала Марина, усаживаясь напротив. – Вы ж курите, от вас табаком пахнет… Я тоже покуривала, а потом бросила, уж год с лишним. Понимаете, Митя… Когда… когда не видишь, никакого удовольствия от табака. Пепельницы нет, вот блюдечко. Может, мне тоже попробовать?
– Дело хорошее, – сказал Митя.
Достал еще одну сигарету, коснулся ею пальцев Марины, поднес свою роскошную газовую зажигалку. У них у всех были такие, могли себе позволить. Это Крамарь, обремененный супругой и двумя короедами-старшеклассниками[22], узнав, что их зажигалки стоят аж девять рублей, качал головой и уныло бормотал: «Деньги вам девать некуда, молодым…» И прикуривал от спички «Приму», «Туриста»[23] своего убогого. Нет уж, не дай бог так жить, лучшие уж холостяками походить подольше…
Дым Марина выпустила умело, не закашлявшись, но, сделав пару затяжек, грустно покривила губы – ах, какие губы, не пачканные помадой! – погасила сигарету в блюдечке:
– Нет, никакого удовольствия, когда не видишь дыма… Я хорошо потушила?
– Идеально, – сказал Митя. – Ни искорки. Значит, вот так неделю сидите?
– Ага. От скуки стервенею. От лютого одиночества. Придет телевизор, можно будет хоть его слушать, а пока только магнитофон. Кассеты старые, я их по десятому кругу переслушала… И что они так тянули? Я думала, два-три дня идти будет…
– Так ничего удивительного, – сказал Митя с большим знанием вопроса. – Вам кто вещи отправлял?
– Дядя.
– Ох, пардон, не в вопросе ваш дядя… Заказал бы контейнер, на машине – и он, чего доброго, вас бы обогнал, пока сюда ехали. Платить за двадцать пять кэмэ – не такие уж большие деньги. А железкой – это долго. В Миусске, сами должны знать, ее нет, станция от города километрах в пятнадцати. Пока на станции торчал, пока грузили на платформу, пока дошлепал… Вот и получается неделя. Когда
Короед – ребенок (применительно к женатым или замужним).
«Турист» – обиходное название сигарет «Памир», самых дешевых, десять копеек пачка, без фильтра. Были прозваны так за картинку: горы, человек с палкой и рюкзаком, явный турист.