Иисусов сын. Денис ДжонсонЧитать онлайн книгу.
место, и мы просто сидели в кабине и смотрели на разбитые машины в свете фар.
– Никто не выжил? – спросил он.
– Я не понимаю, кто жив, а кто нет, – признался я.
Он налил себе кофе из термоса, погасил фары и оставил гореть только габаритные огни.
– Сколько сейчас времени?
– Минут пятнадцать четвертого, – ответил он.
Судя по тому, как он себя вел, он разделял мою неготовность что-то предпринимать. Я почувствовал облегчение и чуть не расплакался. Все это время я думал, что от меня что-то требуется, но я не хотел знать что.
Когда с другой стороны показалась еще одна машина, я подумал, что надо с ними поговорить.
– Посмо́трите за ребенком? – спросил я у водителя фуры.
– Ты лучше не выпускай его из рук, – ответил он. – Это мальчик?
– Кажется, да.
Мужчина, который свешивался из разбитой машины, все еще был жив, я остановился рядом с ним, потому что уже немного освоился с тем, насколько страшно он был покалечен, и убедился, что ничем не могу помочь. Он громко и неистово хрипел. Когда он выдыхал, у него на губах пузырилась кровь. Дышать ему оставалось недолго. Я это знал, а он нет, – передо мной была великая печаль человеческой жизни. Не в том смысле, что все мы когда-нибудь умрем, – это не так уж и печально. Я имею в виду, что он не мог рассказать мне, что ему снится, а я не мог сказать ему, как все на самом деле.
Вскоре по обеим сторонам моста длинными рядами встали автомобили, их фары освещали дымящиеся обломки, в этом было что-то от вечерней игры на стадионе, машины скорой помощи и полиции проталкивались поближе, и воздух пульсировал цветом. Я ни с кем не разговаривал. У меня был секрет: за это короткое время я превратился из президента этой трагедии в безликого наблюдателя на месте чудовищной аварии. В какой-то момент полицейский узнал, что я был одним из пассажиров, и взял у меня показания. Я ничего не помню, помню только, как он сказал мне: «Потушите сигарету». Мы прервались, чтобы посмотреть, как умирающего мужчину загружают в скорую. Он все еще был жив, все еще бесстыдно грезил. С него текли струйки крови. У него дергались колени и тряслась голова.
Со мной все было в порядке, и я не видел, как все произошло, но полицейский все равно обязан был опросить меня и отвезти в больницу. По рации у него в машине передали, что мужчина умер, мы как раз въехали под козырек отделения неотложной помощи.
Я стоял в коридоре, выложенном кафельной плиткой, и, примостив к стене свой мокрый спальник, разговаривал с человеком из местного похоронного бюро.
Проходивший мимо врач остановился сказать, что мне надо бы сделать снимок.
– Не надо.
– Лучше сейчас. Если потом что-то проявится…
– Со мной все в порядке.
По коридору шла жена. Великолепная, пылающая. Она еще не знала, что ее муж мертв. Мы знали. Вот почему у нее была такая власть над нами. Врач проводил ее в кабинет с письменным столом в конце коридора, просвет под дверью засверкал и залучился, как будто там внутри какая-то колоссальная сила испепеляла бриллианты. Что за легкие! Когда она закричала, я подумал, что так, наверное, кричит орел. Я