Поэтики Джойса. Умберто ЭкоЧитать онлайн книгу.
как саму ткань жизненных событий, психологических превратностей, нравственных отношений, не говоря уже обо всей мировой культуре(59)[158]. Поэтому эстетика Стивена не сможет быть в полной мере эстетикой «Улисса», и действительно, то, что Джойс заявляет по поводу «Улисса», выходит за четко очерченные пределы философских категорий и культурных предпочтений юного художника.
Это знает и сам Джойс, и на деле «Портрет» стремится быть не эстетическим манифестом Джойса, но портретом Джойса, которого уже не существует, когда автор заканчивает этот иронический автобиографический отчет и принимается за «Улисса»[159]. В третьей главе этой книги Стивен, прогуливаясь по пляжу, вспомнит собственные юношеские проекты с добродушной усмешкой: «Вспомни свои эпифании на зеленых овальных листах, глубочайше глубокие, копии разослать в случае твоей кончины во все великие библиотеки мира, включая Александрийскую»[160] [161]. Конечно, многие опорные точки эстетики раннего Джойса остаются в силе, определяя его дальнейшее творчество; но эстетика первых двух книг остается образцовой в другом аспекте, то есть благодаря тому факту, что в них во всей своей полноте предстает конфликт между миром, мыслимым ad mentem divi Тhomae[162], и потребностями современной культуры; конфликт, который будет фатально повторяться в двух дальнейших его произведениях, пусть и в иных формах. Конфликт между традиционным порядком и новым ви́дением мира, конфликт художника, пытающегося придать форму хаосу, в котором он движется, но все время обнаруживает под рукой инструменты старого Порядка, поскольку заменить их другими ему еще не удалось.
II
Улисс
…говорят, что Демиург, желая подражать беспредельности, вечности, безграничности и безвременности высшей Восьмерицы, но не сумев воспроизвести ее постоянство и непреходящесть (ибо и сам он был плодом некоего изъяна), ради этого, вопреки ее вечности, учредил времена, сроки и числовые ряды из многого множества лет, полагая, что посредством этой громады времен он подражает ее безграничности.
Джойс хотел, чтобы «Дублинцы» были «нравственной историей» его страны; та же самая этическая и реалистическая задача вновь обнаруживается и в «Улиссе». Но здесь Ирландия остается лишь в качестве начального такта мелодии: «паралич» ирландской жизни, который в юношеских новеллах представал главным объектом изображения, в «Улиссе» остается лишь одним из отправных данных. Вкусы, типы и характеры дублинской жизни, ухваченные с живостью и мáстерской проницательностью, в развертывании целой повествовательной и живописной гаммы, от комического до патетического, от драматического до гротескного, слияние разнузданного раблезианского комизма с психологической проницательностью и словесной точностью Флобера – все это представляет собою лишь буквальную
Об этом нравственном требовании Джойса и о классичности такой поэтики см. [ «Классический нрав»]. London, Chatto & Windus, 1961, особенно главу [ «Искусство и жизнь»].
Не случайно заглавие «Портрета» уточняет, что это портрет не художника Стивена (то есть не какого-то определенного художника), но Художника как такового, Художника в целом; это портрет некой культурной ситуации, которую зрелый Джойс признает и объективирует. Напротив, «Стивенгерой» еще был автобиографией, и автор был настолько глубоко в нее вовлечен, что дискурс в ней полон суждений (зачастую пренебрежительных) о Стивене в действии, будто бы для того, чтобы снять с себя всякую ответственность. Этой озабоченности во второй книге уже нет. Материал очищен, критически отстранен.
У. Эко цитирует итальянский перевод «Улисса»: Milano, Mondadori, 1960. Р. 59.
Здесь приводится (с незначительными изменениями) русский перевод В. А. Хинкиса и С. С. Хоружего: . T. II. С. ; ср.: Ulysses.
По учению святого Фомы
О Валентине и его школе. Греческий оригинал: