Радуга для друга. Михаил СамарскийЧитать онлайн книгу.
относиться к людям, но я не злопамятный. Конечно, всё равно от своей профессии не откажусь. В общем, стоим мы на перроне, народу как на стадионе, и каждый будто приготовился стометровку бежать. Подходит электричка, толпа как ринется к дверям, я думал, они нас раздавят. Иван Савельевич растерялся, ничего не поймёт в этой толпе, а меня и след простыл. Только не подумайте, что я испугался и куда-то рванул. Нет, просто меня столкнули с платформы, и я оказался между вагоном и перроном. Вишу на поводке и думаю: бедный ты мой Иван Савельевич, вот и конец мой настал, как же ты, родной мой человек, без меня домой поедешь, как с вокзала до квартиры будешь добираться?
Я, между прочим, всегда веду своего подопечного к первому вагону, чтобы быть поближе к машинисту. Вдруг какая заварушка, хоть поезд не рванёт галопом по Европам (это так Иван Савельевич любил мне говорить, когда я начинал торопиться). Слышу, кричит мой старик машинисту, чтобы не отъезжал от перрона, и тянет меня вверх. Вы хоть знаете, сколько я вешу? Это вам не карася из речки вытаскивать. Кстати, напомните, я потом расскажу, как мы с Иваном Савельевичем рыбачили. Тянет меня старик, а сам кряхтит – силёнок-то уже маловато. Хорошо, какой-то прохожий помог ему. Меня же вытаскивать – то же самое что душить. Вытянули меня, а я света белого не вижу. В глазах потемнело, и я отключился.
Очнулся – чувствую, что-то капает мне на нос. Открываю глаза, смотрю – Иван Савельевич сидит и плачет надо мной, а рядом какая-то маленькая девочка, совсем крошечная, что-то лопочет. Я ничего не слышу, только вижу, как она губами шевелит и пальчиком в носу ковыряется. Вслед за зрением возвращается и мой слух. Слышу, девочка спрашивает: «Дедушка, почему вы плачете, у вас собачка умерла?» А Иван Савельевич как зарыдает, словно и впрямь уже похоронил меня. Нагнулся ещё ниже, целует меня, гладит. А я, вот честное слово, не могу даже лапой пошевелить, видимо, здорово мне досталось.
Наконец-то стал отходить, собрался с силами и – лизь! – своего спасителя в лицо, он аж подпрыгнул. Так смешно получилось. Представьте человека, который подпрыгнул на корточках, – вылитый индюк. Когда до Ивана Савельевича дошло, что я жив, он как вскочит и давай меня на руки поднимать, от радости чуть не уронил. Да куда ж ты, Иван Савельевич, такую тушу поднимаешь. А он всё-таки поднял меня (и откуда только силы взялись?), уткнулся лицом мне в живот и спрашивает: «Ты жив, Трисончик, жив?» А что я отвечу? Пришлось гавкнуть. Услышав, он чуть ли не пританцовывать со мной на руках начал. «Да поставь ты меня на место, – думаю, – ещё не хватало, чтобы ты сам свалился с этого дурацкого перрона. Как я тебя потом буду вытаскивать?» Чтобы подбодрить весельчака, я запел: «У-уо-уо-уо!» Тогда Иван Савельевич понял, что пора спускать меня на землю. Посидели мы с ним прямо на перроне минут десять, я полностью оклемался, дёргаю поводок, мол, пошли, хватит рассиживаться. Домой добрались благополучно, если не считать случая в аптеке.
Вы же понимаете, после такого происшествия и самый здоровый человек в аптеку побежит. Иван Савельевич командует, дескать, веди. Этот маршрут мне очень хорошо знаком. Не сочтите меня