Черные тени красного Петрограда. Анджей Иконников-ГалицкийЧитать онлайн книгу.
шительном менталитете, в его системе ценностей, отрицающей устои общества, наконец, в его «живой силе», в той массе мелких и средних правонарушителей, которые, как показывает опыт всех стран, прошедших через горнило социальных потрясений, являются активнейшими участниками революционных беспорядков. И когда революция наконец совершилась, воры, бандиты, громилы, поножовщики, хулиганы, переодетые в шинель или бушлат, а то и в кожанку комиссара или в командирский френч, стали подлинными хозяевами положения в охваченной смутой стране, на какое-то время навязав обществу свой удалой и жестокий криминальный закон.
Расслабьтесь: статистика
В своём развитии революция и криминал полвека шли рука об руку. До отмены крепостного права, если верить полицейским отчётам, уровень преступности в стране и в столице был стабилен. С 1831 по 1861 год статистика не фиксирует её роста, даже показывает некоторое снижение. Отменили крепостное право, двинулись по пути реформ – и в первое же десятилетие (1861-1870 гг.) количество преступлений в пересчёте на 100 тысяч населения возросло почти в полтора раза! Эта тенденция оказалась устойчивой. К 1913 году, за пять десятилетий капиталистической перестройки, число преступников на каждые сто тысяч жителей России выросло втрое! И ведь что характерно: периоды наиболее активного роста преступности предшествуют всплескам революционной активности – «хождению в народ» (начало 1870-х), народовольческому террору (1879-1881 гг.), революции 1905 года и, наконец, катастрофе Мировой войны, переросшей в семнадцатый год.
Какие именно виды криминала расцветали наиболее пышным цветом? За 1851-1860 годы в стране было зарегистрировано 128 тысяч тяжких и 193 тысячи мелких преступлений и за них осуждено соответственно 31 и 45 тысяч человек (при населении в 62 миллиона). В следующее десятилетие при населении, достигшем 69 миллионов, зарегистрировано 188 тысяч тяжких и 411 тысяч (!) мелких преступлений, осуждено 41 и 61 тысяча человек. Мелкая преступность, создающая общий мутный криминогенный фон, росла быстрее всего. Но и данные по тяжким преступлениям наводят на размышления. Например, убийств и покушений на убийства в «застойные» 1846-1857 годы совершалось по всей стране в среднем за год 4,2 тысячи; в 1884-1893 – 5,2 тысячи (правда, и население выросло на четверть); а вот за пять лет 1909-1913 – 32,6 тысячи! Учитывая рост численности населения (в 2,5 раза по сравнению с 1857 годом), приходим к результату: убивать в России стали в 3 раза чаще!
Ещё более показательны данные по преступлениям, связанным с нанесением тяжких телесных повреждений. Здесь за те же десятилетия цифры соответственно таковы: 1,7 тысячи (меньше, чем убийств!); 12,9 тысячи; и (о ужас!) 44,9 тысячи. Опять же, учитывая демографию, рост более чем в 10 раз! Допустим, что во времена крепостничества многие факты нанесения телесных повреждений просто не доходили до сведения полиции и не фиксировались. Но вот грабежи и разбои – уж эти-то преступления не спрячешь! Показатели по тем же десятилетиям: 1,6 тысячи;
14,1 тысячи; 73,1 тысячи. Стабильный и стремительный подъём. И ещё одна важная в социально-психологическом отношении цепочка цифр. За те же десятилетия преступлений на сексуальной почве зафиксировано: 0,6 тысячи; 3,1 тысячи; 14,4 тысячи. В пересчёте на 100 тысяч населения – почти десятикратный рост![1]
За столь обильное цитирование статистических сводок прошу у читателя прощения. Но уж очень интересные выводы можно сделать на основании сих бесстрастных цифр. Количество убийств практически не возрастает в первое пореформенное время, но ползёт в гору накануне Мировой войны и революции. С самых первых лет капиталистической перестройки и вплоть до социалистического взрыва 1917 года устойчиво и стремительно растёт количество преступлений против собственности и преступлений, связанных с неуправляемой агрессией. Российское общество становится всё более агрессивным; всё меньше ценятся в нём принципы неприкосновенности личности и имущества; рушатся устои общественной нравственности. Происходит криминальная раскачка общества изнутри. В итоге – устрашающие цифры 1909-1913 годов. К этому времени ценность человеческой жизни уменьшилась втрое, сексуальная агрессия и агрессия против личности возросла в десять раз, захват чужой собственности с применением насилия стал в пятнадцать раз более распространённым явлением. Понятно (по крайней мере, в аспекте социальной психологии), почему за этим последовал семнадцатый год и восемнадцатый, революция и Гражданская война, бандитизм, красный террор и экспроприации. В Петербурге, самом динамичном, самом передовом городе империи, все означенные процессы шли быстрее, чем в целом по стране. Отчасти поэтому ему и суждено было стать городом трёх революций.
Блатные университеты
С ростом преступности явно не справлялась российская пенитенциарная система. Да и не могла справляться: неповоротливая, не поспевающая за временем, она (тогда, как и сейчас) страдала двумя пороками – безвольной мягкостью по отношению к тяжким преступлениям и тупой бессмысленностью наказаний. Хотя Уложение о наказаниях предусматривало и смертную казнь, и длительные сроки каторги (вплоть до пожизненной), но на практике суд очень редко давал даже кровавым убийцам больше 10 лет каторжного срока. Данные судебной статистики свидетельствуют, что
Статистические данные приводятся по изданию: Б. Н. Миронов. Преступность в России в XIX – начале XX века. // «Отечественная история», 1998, № 1.