Звезды в твоих глазах. Дженн БеннетЧитать онлайн книгу.
вечеринку в Кондор Пик.
Интересно, мне и в самом деле удастся пойти в поход и понаблюдать метеорный дождь?
Для этого понадобится очень тщательное планирование.
Я по-быстрому строчу Рейган сообщение: Так что там по поводу гламурного похода? Кто еще идет? Мы поедем на твоей машине? На какой день намечен отъезд?
Она отвечает практически в ту же секунду: Эй, тормози. Я легла спать. Вымоталась как собака. Поедешь завтра после обеда за снаряжением? Можем там поговорить.
С одной стороны, я испытываю облегчение, с другой – разочарование. Облегчение, потому что съездить с ней действительно будет круто. А разочарование по той причине, что если мне время нужно тщательно планировать заранее, то Рейган делает все через одно место. И всегда талдычит мне меньше заморачиваться, и быть спонтанной.
На всякие неожиданности у меня аллергия.
В самом прямом смысле этого слова.
У меня уртикария. Это такое замысловатое название хронической крапивницы. Причем она у меня идиопатического характера, то есть доктора понятия не имеют, почему и когда она у меня начинается, равно как и сколько продлится. Иногда стоит мне поесть определенных продуктов, прикоснуться к какому-нибудь аллергену или, особенно, слишком уж разволноваться – на внутренней поверхности локтевых сгибов и на животе выскакивают бледно-красные зудящие волдыри. Если вовремя не успокоиться и не принять какой-нибудь антигистаминный препарат, они превращаются в огромные отеки и потом не сходят несколько дней, а то и недель. Последний приступ был несколько месяцев назад, но теперь, когда, с одной стороны, надо мной висит эта заморочка с Рейган, а с другой – вся эта история с отцом, я уже чувствую, как ко мне подкрадывается зуд.
Я строчу ответ на сообщение Рейган, спрашивая, где и когда мы с ней завтра встретимся. Потом собираю телескоп и устанавливаю штатив в открытой балконной двери.
Настраивая насадку, я оглядываю через перила балкона тупик. Отсюда улица напоминает жирную дождевую каплю, посреди нее красуется дюжина общих парковочных мест. Ночью они, как правило, пустуют, открывая превосходный вид на противоположную сторону, где мой взгляд падает на машину Леннона. Такую трудно не заметить. Он ездит на огромном черном, похожем на катафалк «шевроле» 1950-х годов, с остроконечным хвостовым оперением и поднимающейся задней дверью, чтобы перевозить гробы или какую другую хрень, которую он там таскает. В данный же момент она стоит через дорогу прямо у бледно-голубого дуплекса – квартиры Макензи.
Я не могу вспомнить, когда именно Леннон из смешного соседского мальчишки-ботаника превратился в затянутого во все черное поклонника ужасов, но он всегда казался мне немного странным. По всей видимости, из-за условий, в которых ему пришлось жить. Его биологический отец – Адам Ахмед, в свое время волочившийся за Мак, – был гитаристом радикальной панк-группы из Сан-Франциско, популярной в 1990-х годах, когда в регионе залива Сан-Франциско