Новый Рим и славяне. Византийские мотивы славянства и Руси. Дмитрий АбрамовЧитать онлайн книгу.

      Негромко позвав Мунда, предводитель антов шагнул в его сторону, слегка поклонился и с дружеской иронией молвил по-гречески:

      – Приветствую тебя, стратиг. Слышал я, ты недавно возвратился из похода. Надеюсь, победил всех своих врагов?

      – Рад видеть тебя, конунг. Врагов своих я победил давно. Но базилевс и его вельможи раз от разу находят нам новых, – злобно улыбаясь, отвечал германец Хилвудию. При этом он кивнул в сторону Юстиниана и ромейской знати, подмигнув стратигу и насмешливо скривив уста.

      – Ведаю и я о твоих победах над склавинами за Истром. Прими моё поздравление, – добавил он уже серьёзно, согнав улыбку с лица, пересечённого косым шрамом от межбровья к десной (правой) щеке.

      – Благодарю тебя, стратиг. Послушаем же, что нам скажут ромеи о своих «победах», – совсем тихо отвечал Хилвудий.

      Германец понимающе махнул головой и стал прислушиваться к разговору. Речь держал императорский спафарий Калоподий. Хилвудий неплохо знал греческий язык, но нервная и сбивчивая речь спафария была с трудом понятна ему.

      – Господин, промедление смерти подобно! Всего час назад отряд бунтовщиков-прасинов, вооружённых с ног до головы, числом более двухсот человек, пытался выломать ворота и ворваться во дворец. Слава богу, готы во главе с их досточтимым стратигом Мундом отбросили наглецов. Но силы мятежников растут. Они готовы повторить нападение! Положение крайне тяжёлое. Правда, господин, твой евнух Нарсес через своих слуг сумел передать вождям венетов большие деньги и этим добился их отказа участвовать в бунте. Но чернь уже избрала нового базилевса – твоего племянника Ипатия. Бунтовщики привели его в форум Константина, подняли по традиции на щит, возложили на голову вместо императорской диадемы золотую цепь, а затем облачили в пурпурную мантию, захваченную во время грабежа одного из дворцов. Тысячи простолюдинов взяли в руки оружие и готовы идти на захват дворца во главе с новым императором, – в спешке, брызгая слюной, тараторил Калоподий.[9][10]

      В этот момент двери распахнулись, и в окружении своей свиты в зал, словно выплеснутая шумной морской волной, влетела взволнованная и прекрасная Феодора. Помещение заискрилось световым потоком женских одеяний, дорогих тканей, блеском золота и драгоценных камней. Румянец пылал на ланитах царицы, большие синие глаза её горели, алые уста были сжаты, но готовы к призыву и откровению. Сама же она была облачена в багряные одежды. Вместе с императрицей и её окружением в зал, наполненный чадом благовоний, ворвались струи свежего воздуха и запах молодых женщин, так что предводителю симмахов действительно почудилось дуновение морского ветра. Так сильный прибой швыряет волны на скалы или каменный причал, разбивая и рассыпая морскую воду мириадами мельчайших брызг и капелек. Стихия волнует, будоражит сердце и воздух, напоённый морской влагой и свежестью, легко и с упоением вдыхает всей