Тришестое. Василиса Царевна. Леонид РезниковЧитать онлайн книгу.
узнать царю-батюшке так и не привелось, поскольку на дворе загрохотал колесами возок, и бояр будто ветром сдуло. Смотреть рванули, кто приехал.
– Э-хе-хе. – Царь Антип сполз с трона и заковылял вслед за боярами на двор царский гостей встречать.
Трое бояр – Семен, Василий да Филимон – сгрудились на крыльце. Щурясь от яркого солнца после темной залы, с завистью взирали они на возок, груженый сундуками. На сундуках гордо восседали Данила с невестой своей Глафирой. А платье на Глафире новое, шелковое, пальцы в перстнях тяжелых, шею лебяжью тяжелые бусы к земле гнут. На голове кокошник простреленный красуется, как символ счастия привалившего. А вокруг возка боярин Трофим вьется, посохом сундуки обстукивает, понять пытается, чего в них да не много ль из дому вывезли – не одна ведь дочка, а цельных четыре, и всем приданого подавай!
Как остановился возок, Данила тут же спрыгнул с него, руку невесте подал. Та в руку предложенную пальчиками элегантно вцепилась, улыбку изобразила, ножку то так поставит, то эдак, ан никак слезть с возка не получается: то платье узкое мешает, то побрякушки перевешивают. А царь Антип на крылечке стоит, бороду в кулаке мнет да тихонько посмеивается.
Мучилась Глафира, мучилась, а опосля плюнула на приличия глупые да и бухнулась в объятия Данилины. Тот едва подхватить ее успел, так бы и брякнулась наземь. Постоял Данила с невестой на руках, повертелся туда-сюда – не знает, чего с ней делать: то ли на землю спустить, то ли прямо так и несть к царю-батюшке на поклон-благословение. А Глафира уж к нему ластится, ручками шею Данилину обвила, головку на плечико приложила – любовь свою, значит, демонстрирует да в царя-батюшку глазками стреляет, мол, вот она какая я верная.
– Чего ты в нее вцепился-то? – разрушил царь Антип идиллию ихнею в единый миг. – Калека что ль какая, ноги не ходють?
Глафира так ротик напомаженный и распахнула. А Данила Царевич смутился, залился краской и спустил с рук невесту. Стоят оба, словно дурни, как дальше вести себя не знают.
– Не, ходючая, – обмахнулся ладонью царь Антип. – А я уж думал, Трошка брак какой подсунул. А руки-то у ей правильно растут али как?
– В верном месте, не сумлевайся, царь-батюшка, – горячо заверил его боярин Трофим из первого спущенного наземь сундука, в который забрался по самые плечи, вороша в нем тряпки дочкины. – Я уж расстарался.
– А мы вот поглядим на твои старания.
– Погляди царь-батюшка, погляди, – боярин Трофим покончил с одним сундуком и полез в другой.
– Матерь Божья! – подивился царь Антип, глаза широко распахивая. – Да куды ж тряпок-то столько?
– Дык как же бабе-то без тряпок? – буркнул из сундука боярин Трофим. – В тряпках-то, почитай, весь ейный смысл и кроется.
– Да ну? Слишком много в ей смысла будет! – дернул царь Антип посохом. – Эй, грузи обратно! – скомандовал он слугам.
Двое здоровенных бугаев отодвинули боярина Трофима, захлопнули сундук и, шутя, вскинули его на возок.
– Да как же энто, отец родной? Да что ж энто деется-то? – перепугался боярин Трофим, всплеснув руками, и вцепился