Под жёлтым зонтом. Юлия ЛавряшинаЧитать онлайн книгу.
не показаться «щенком». Вот только он понятия не имел, как это делается, догадался Макс. Может, глупенький, доверчивый Кирилл даже решил: наверное, это нормально, когда отец целует сына в губы. Ему так хотелось иметь отца. А лучшего, чем Лари он не мог и вообразить.
Макс корчился ночами, изнемогая от желания увидеть своего друга и объяснить, что он все понял. Что все можно вернуть, ведь Кирилл по-прежнему значит для него больше, чем что-либо на земле.
И однажды Макс взял расчет. Он так торопился к Кириллу, что даже не обласкал напоследок ни одну из своих многочисленных любовниц. А потом нашел на дороге ту девочку, и многолетние мысли о сиротстве Кирилла внезапно обратились решимостью стать для нее отцом.
Глава 13
Цезарь никогда не будил ее. Он был, не особенно умен, но обладал врожденным тактом, не позволявшим навязывать собственное общество ни людям, ни собакам. Встречаясь на площадке с незнакомыми, пес только улыбался им издали и вежливо помахивал хвостом. Правда, самому Цезарю эта внутренняя культура порой дорого обходилась, ведь если у хозяйки начинался, по ее выражению «творческий запой», она начисто забывала о собаке. Пес молчком ждал часа прогулки или кормления, который иногда становился недостижимым, как горизонт. Но когда у Арины случилась депрессия, Цезарь стал вспоминать эти трудные моменты своей жизни, как благословенные.
Однако, даже мгновения, когда Арина укрывала его в морозы одеялом или, задумавшись, легонько массировала спину, не могли сравниться с той солнечной радостью, в которую пес погрузился с момента переезда в этот пахнущий лесом дом. С вечера Цезарь еще не прочувствовал этого, и настороженность, заставившая его с собой тщательностью обследовать комнаты и лестницу, не покидала его и во сне. Пес вздрагивал, сучил лапами и коротко повизгивал.
Но утро шаловливо запустило ему в глаза солнечным «зайчиком». Цезарь чихнул и ударился подбородком об пол, разбудив Арину. Не открывая глаз, она свесила с постели руку, и пальцы ее забрались в теплую шерсть. Потом она вдруг взвизгнула и подскочила, отчего у Цезаря замерло сердце: сейчас она опять назовет меня «скотиной»… Он заранее виновато отвел янтарные глаза, однако в голосе хозяйки не слышалось и отзвука ярости.
– Солнце, псина! – кричала она шепотом, подпрыгивая на кровати, как маленькая. – Я знала, что так будет! Птенчик мой, дождь кончился!
Слова для Цезаря никогда много не значили. Он упивался ее голосом, еще более солнечным, чем утро за окном. Ловил зеленые брызги, которые метали по комнате ее глаза. И замирал, позволяя трепать свою золотистую шерсть.
– Идем, идем! – подпрыгивая, Арина проталкивала себя в узкие джинсы. – Как ты думаешь, я взяла носки? Да, как ни странно… Цезарь, почему у тебя такая бестолковая хозяйка? Никогда ничего не помню… Я хоть покормила тебя вчера?
Пес сделал движение хвостом, которое должно было означать, что вчера-то его покормили, но хорошо бы и сегодня… Однако пес давно усвоил, что Арину тошнит от одной