Дневники Чарльза Одиннела. Сериал. Александр МакушенкоЧитать онлайн книгу.
но прямоходящий. Старая дубовая шкура прикрывала истощенные кости, а запах стоял такой, что мигом захотелось убежать.
«Поэтому его никто и не ест». Довольно хихикнула мышь и пошла с ним здороваться.
– Привет, ребенок, – сказал он ей, и молча указал на место рядом с ним. Та моментально села, и тот цыкнул ей: молчи. Почему «она»? Это он и хватит вопросов. И цыкнул на меня снова: «Не думай, что это он, это действительно девочка, но я охранял ее веками от мыслей о том, что она мальчик. Говорил, что она мальчишка и все. И та влюбилась в мальчика. А я ей сказал, что этот мышонок будет ей достойным отцом и матерью. Ему было всего девять месяцев, а ей ТРИ.»
«Так что молчи, ребенок,» сказал он ей, и стал смотреть на меня внимательно.
– Чего пришли? – спросил он внимательно и посмотрел на меня таким странным внимательным взглядом, что он и я задохнулись от гнева. «И зачем», подумал он суровее. «ты меня любишь?»
«Как я могу вас любить, если я вас впервые вижу?»
«Все любят мою шкурку в основном».
«Она конечно хороша…»
«Молчать», сказала мышь, и заткнулась от его свирепого свиста. «Он добрый», сказала она и замолчала. Тот и на нее цыкнул.
«Для тебя я добрый, а вот его, – кивнул он в сторону меня, – я хочу узнать получше».
– Кто ты? – спросил он серьезно, смотря на меня сверху вниз.
– Я это я, – ответил я ему, и указал вниз. – Мне двадцать семь тысяч лет. А тебе сколько, Флис?
– Двадцать восемь…. – откинул он лапы и вытянул хвост. – только миллионов!
И я отошел в недоумении.
– Это что, тебе было? – странно улыбнувшись сказал наивный Флис, которому было только двадцать семь миллиардов месяцев. Он молодился и только. Но зачем? Не было такого флиса, который бы молодился и все. Они еще и старились и не только. И не умели врать, только выдумывали. И зачем?
«Есть такое понятие, как молодость». Подумал я стал думать ему в ответ. «ты меня слышишь?»
– Конечно нет, – сказал он мне в ответ. – Я тебя думаю, и не только. А ты меня думаешь?
– Конечно же нет. Думайте сами, – вежливо и спесиво (на всякий случай) поправился я.
Мышь заплакала. «Я мальчик!» завопила она. А она была моя бывшая подружка, с которой я играла в песочек. Знаешь, какой он веселый! Он сыпется, и забивается он тебе в уши или нет, тебе все равно хорошо.
– Тогда ты девочка! – сказал я ей, и улыбнулся. – ты девочка! Причем да, песчанка. Как тебя зовут, например?
– На вашем языке его не так сложно произнести, но я все равно не знаю как..
– И зря. Теперь слушайте. Что произошло на планете такого, что вы вечно ссоритесь слюдьми, или что то не так в экологии планеты?
– Почему нет? – сладко улыбнулся Флис и показал свои оранжевые острые зубы. И он потянулся во второй раз. Как во Льюисе Кэрроле честное слово. Только там был Чеширский Кот.
– Не матерись, – сказал он, и заткнулся основательно.
Я даже немного обиделся. Зря он так