Выжившая. Алекс ДЧитать онлайн книгу.
шерсть на холке, а всего лишь спрыгивает со стола и вальяжно направляется к двери, можно гарантировать, что нежеланный посетитель – Оливер.
Удивительно, но Оливера кошка тоже признала, ластится и вьется у его ног, когда он приходит, но жить предпочитает со мной. Проглотив раздражение, я встаю и направляюсь в угол. Кладу ладони на стену, сливаясь с вытянутыми насмешливыми тенями, слушаю, как скрежещет ключ в одном замке, другом, как приближаются глухо-знакомые настороженные шаги. В ноздри врывается едкий запах подавляемого страха, дождевой свежести и горько-мятного дыхания.
– Здравствуй, Дилан. Шерил Рэмси здесь, – произносит он напряженным голосом. Слишком быстро, взволнованно. Я всегда знал, что Оливер жалкий трус.
Я медленно выдыхаю и оборачиваюсь, впиваясь взглядом в слеповато-озирающего во тьме близнеца. Бесшумно ступая, я незаметно приближаюсь, неторопливо кружу вокруг, разглядывая застывшего брата со всех сторон, пытаясь уловить в букете исходящих от него ароматов тот единственный, принадлежащий не ему. Предательница Шерри, громко мурлыча, трется о его брюки. Она отвлекает Оливера от опасности, ассоциирующейся в его узком представлении со мной. Я позволяю себе на секунду представить, как так же бесшумно возвращаюсь к столу, беру свой остро заточенный карандаш и одним точным неумолимым движением загоняю любимый мною предмет канцелярии в сонную артерию Оливера. Мой отец имел медицинское образование и успел многому меня научить. Ему нравилось рассказывать о разных способах лишения жизни, либо воли к сопротивлению. Первая категория всегда оставляет после себя много лишнего и отвратительного. Вторая гораздо чище и интереснее.
Но сейчас я четко вижу, как бы Оливер дернулся, почувствовав в своей шее заточенный карандаш, как бы зашатался и захрипел, хватаясь за горло, как бы скрючивалось в судорогах его тело на полу, в расползающейся темно-бордовой луже. Я там, я чувствую металлический соленый запах крови, пота, мочи, ужаса и смерти, последние шорохи, сдавленный хлюпающий хрип, мягкая поступь лапок Шерри, прямо к кромке расползающегося кровавого озера. Она наклоняет пушистую мордочку и начинает лакать, мурлыкая и прикрывая глаза от удовольствия, пока я вывожу строки на белом листе окровавленным грифелем.
А потом … Потом я встаю, забираю Шерри и ухожу, запирая Оливера здесь.
Замуровываю двери.
Чтобы никто никогда не узнал, кто на самом деле похоронен на темном чердаке.
Улыбка растягивает мои губы до предела, превращаясь в хищный оскал. Это было бы восхитительно, чудесно, возбуждающе, но очень и очень грязно.
А я ненавижу грязь в своем доме. И я не убиваю руками, хотя иногда соблазн чертовски силен.
– Дилан! – нервно бросает брат. Я стою прямо перед ним, но Оливер не видит. Мы оба смеемся над ним. И я, и Шерри. Она по-кошачьи, а я молча, надрывно. – Я выполнил твоё условие. Твой черед.
– Не кричи, я тебя отлично слышу, – вкрадчиво отзываюсь я. Резко отшатнувшись, Оливер чертыхается, щуря постепенно привыкающие