На пороге Церкви. Иеромонах Макарий (Маркиш)Читать онлайн книгу.
до конфет и печенья… Не наложить ли проклятье и на них заодно? Как и большинство других материальных объектов, косметические средства сами по себе нейтральны, но их употребление людьми может быть источником добра или зла.
А вот дистрибуция – это другое дело. Православное мировоззрение требует оберегать родную культуру от засорения бессмысленными варваризмами. Что, разве современный русский язык бессилен, чтобы точно описать коммерческую деятельность? Розничная и оптовая торговля, сбыт, реклама и распространение – разве все это не годится? Надо бережно относиться к родному языку. Ведь вместе с варваризмами в наше сознание входят грех, чуждая, агрессивная, разрушительная идеология.
Есть о чем подумать, не правда ли?
– При оформлении платежа по автомобильной страховке оказалось, что некоторых документов не хватает, и для упрощения дела мне предложили маленькую хитрость. Я знаю, что так делают все – но все же это обман, грех… Любой обычный человек в ответ на мои сомнения назвал бы меня сумасшедшим.
– Как отмечал иеромонах Серафим (Роуз), опасность часто состоит не в самих поступках (как, например, данный), а в невнимании к ним, в снисходительно-пренебрежительном отношении к «мелочам». Подумайте, как можно было бы избежать этой «хитрости» – вовремя написать запрос в страховую компанию, проследить за исполнением и пр. Но, пожалуй, главная беда, причем не только личная, но и социальная, и гражданская, состоит в том, что так делают все, и думают, что так и надо. Сегодня «любой обычный» человек назовет вас сумасшедшим за ваше желание не обманывать, завтра он сунет взятку милиционеру или чиновнику, а послезавтра произойдет трагедия Беслана, где продажные «стражи порядка» открыли бандитам зеленую улицу, по существу, продали им собственных детей.
– Уважает ли Православная Церковь права человека?
– Вопрос, вынесенный в заголовок, на сегодняшний взгляд совершенно безумен. Но он недаром волновал знаменитого литературного персонажа, а вместе с ним изрядную часть интеллигентной публики на исходе бодрого, рационального и самоуверенного XIX столетия. Ведь тупой, занудный рационализм вкупе с непробиваемой самоуверенностью, как хорошо известно врачам-психиатрам, служит верным признаком душевной болезни. И наоборот, разумному человеку сегодня, как и в далеком прошлом, свойственно скептическое отношение к своим способностям. «Я знаю лишь то, что ничего не знаю», – говорит Сократ, а преподобный Иоанн Лествичник рекомендует «посмеиваться над собственной премудростью».
Сегодня, почти полтора века спустя, рассуждения Раскольникова звучат стопроцентным бредом: «Я просто запросто намекнул, что “необыкновенный” человек имеет право… то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия…» Очевидно, однако, что современники воспринимали его по-другому: иначе Достоевский не заслужил бы своей славы. И спор Порфирия Петровича с Раскольниковым в контексте романа выглядит скорее