Герои, почитание героев и героическое в истории. Томас КарлейльЧитать онлайн книгу.
Сомнение уничтожает самую сердцевину поклонения, и человеческая душа судорожно хватается за ковчег завета, который, как она это наполовину сознает, превратился уже в фантом. Это – одно из самых грустных зрелищ. Фетиш не наполняет уже более людских сердец. У людей остается одно только притязание, что они будто бы верят. Они хотели бы убедить себя, что они действительно верят. «Вы не верите, – сказал Колридж, – вы верите только тому, что верите». Таков последний акт всякой символизации и всякого поклонения, верный признак, что смерть не за горами. В наше время подобную роль играет так называемый формализм, поклонение форме. Нет человеческого деяния более безнравственного, чем этот формализм, ибо он – начало всякой безнравственности или, вернее, невозможности с момента его появления какой бы то ни было нравственности. Он парализует моральную жизнь духа в самой сокровенной глубине ее, повергает ее в фатальный магнетический сон. Люди перестают быть искренними людьми. Я нисколько не удивляюсь, что серьезный человек отвергает его всеми силами своей души, клеймит и преследует его с неистощимым отвращением. Он и формализм, все хорошее и формализм находятся в смертельной вражде. Позорным идолопоклонством является ханжество, и даже такое ханжество, которое можно назвать искренним. Над этим стоит подумать! Такова, однако, завершающая фаза всякого культа поклонения.
Я нахожу, что Лютер в деле ниспровержения идолов занимает такое же место, как и всякий другой пророк. Деревянные боги курейшитов, сделанные из досок и воска, были в такой же мере ненавистны Магомету, как Лютеру индульгенции Тетцеля, сделанные из овечьей кожи и чернил. Характерную особенность всякого героя во всякое время, во всяком месте, во всяком положении и составляет именно то, что он возвращается назад к действительности, опирается на самые вещи, а не на их видимость. Поэтому насколько он любит и почитает внушающий благоговейный ужас реальный мир вещей, настолько для него несносны и отвратительны пустые призраки, хотя бы они были систематизированы, приведены в приличный вид и удостоверены курейшитами или конклавами. Может ли он при этом отчетливо изложить свое верование или же оно остается невысказанным в глубине его мысли – все равно. Протестантизм также есть дело рук пророка, пророка XVI столетия. Это первый удар, нанесенный в открытом бою и возвещающий падение древнего верования, ставшего лживым и идолопоклонническим. Это исподволь подготовка нового порядка, который будет истинным и подлинно божественным!
С первого взгляда может показаться, будто бы протестантизм оказал крайне гибельное влияние на то, что мы называем почитанием героев и считаем основой всякого возможного блага, социального и религиозного, в интересах человечества. Протестантизм, говорят многие, составляет совершенно новую эру, радикально отличающуюся от всех, пережитых до тех пор миром: эру «личного суждения», как называют ее. Благодаря этому возмущению против Папы всякий человек сам стал себе Папой и просветился,