Эротические рассказы

Бесы. Федор ДостоевскийЧитать онлайн книгу.

Бесы - Федор Достоевский


Скачать книгу
ееся и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся.

Евангелие от Луки. Глава VIII, 32-36.

      Часть первая

      Глава первая

      Вместо введения: несколько подробностей из биографии многочтимого Степана Трофимовича Верховенского

I

      Приступая к описанию недавних и столь странных событий, происшедших в нашем, доселе ничем не отличавшемся городе, я принужден, по неумению моему, начать несколько издалека, а именно некоторыми биографическими подробностями о талантливом и многочтимом Степане Трофимовиче Верховенском. Пусть эти подробности послужат лишь введением к предлагаемой хронике, а самая история, которую я намерен описывать, еще впереди.

      Скажу прямо: Степан Трофимович постоянно играл между нами некоторую особую и, так сказать, гражданскую роль и любил эту роль до страсти, – так даже, что, мне кажется, без нее и прожить не мог. Не то чтоб уж я его приравнивал к актеру на театре: сохрани Боже, тем более что сам его уважаю. Тут всё могло быть делом привычки, или, лучше сказать, беспрерывной и благородной склонности, с детских лет, к приятной мечте о красивой гражданской своей постановке. Он, например, чрезвычайно любил свое положение «гонимого» и, так сказать, «ссыльного». В этих обоих словечках есть своего рода классический блеск, соблазнивший его раз навсегда, и, возвышая его потом постепенно в собственном мнении, в продолжение столь многих лет, довел его наконец до некоторого весьма высокого и приятного для самолюбия пьедестала. В одном сатирическом английском романе прошлого столетия некто Гулливер, возвратясь из страны лилипутов, где люди были всего в какие-нибудь два вершка росту, до того приучился считать себя между ними великаном, что, и ходя по улицам Лондона, невольно кричал прохожим и экипажам, чтоб они пред ним сворачивали и остерегались, чтоб он как-нибудь их не раздавил, воображая, что он все еще великан, а они маленькие. За это смеялись над ним и бранили его, а грубые кучера даже стегали великана кнутьями; но справедливо ли? Чего не может сделать привычка? Привычка привела почти к тому же и Степана Трофимовича, но еще в более невинном и безобидном виде, если можно так выразиться, потому что прекраснейший был человек.

      Я даже так думаю, что под конец его все и везде позабыли; но уже никак ведь нельзя сказать, что и прежде совсем не знали. Бесспорно, что и он некоторое время принадлежал к знаменитой плеяде иных прославленных деятелей нашего прошедшего поколения, и одно время, – впрочем, всего только одну самую маленькую минуточку, – его имя многими тогдашними торопившимися людьми произносилось чуть не наряду с именами Чаадаева, Белинского, Грановского и только что начинавшего тогда за границей Герцена. Но деятельность Степана Трофимовича окончилась почти в ту же минуту, как и началась, – так сказать, от «вихря сошедшихся обстоятельств». И что же? Не только «вихря», но даже и «обстоятельств» совсем потом не оказалось, по крайней мере в этом случае. Я только теперь, на днях, узнал, к величайшему моему удивлению, но зато уже в совершенной достоверности, что Степан Трофимович проживал между нами, в нашей губернии, не только не в ссылке, как принято было у нас думать, но даже и под присмотром никогда не находился. Какова же после этого сила собственного воображения! Он искренно сам верил всю свою жизнь, что в некоторых сферах его постоянно опасаются, что шаги его беспрерывно известны и сочтены и что каждый из трех сменившихся у нас в последние двадцать лет губернаторов, въезжая править губернией, уже привозил с собою некоторую особую и хлопотливую о нем мысль, внушенную ему свыше и прежде всего, при сдаче губернии. Уверь кто-нибудь тогда честнейшего Степана Трофимовича неопровержимыми доказательствами, что ему вовсе нечего опасаться, и он бы непременно обиделся. А между тем это был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке… ну, одним словом, в науке он сделал не так много и, кажется, совсем ничего{2}. Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь да рядом случается.

      Он воротился из-за границы и блеснул в виде лектора на кафедре университета уже в самом конце сороковых годов. Успел же прочесть всего только несколько лекций, и, кажется, об аравитянах{3}; успел тоже защитить блестящую диссертацию о возникавшем было гражданском и ганзеатическом{4} значении немецкого городка Ганау, в эпоху между 1413 и 1428 годами, а вместе с тем и о тех особенных и неясных причинах, почему значение это вовсе не состоялось. Диссертация эта ловко и больно уколола тогдашних славянофилов{5} и разом доставила ему между ними многочисленных и разъяренных врагов. Потом – впрочем, уже после потери кафедры – он успел напечатать (так сказать, в виде отместки и чтоб указать, кого они потеряли) в ежемесячном и прогрессивном журнале, переводившем из Диккенса и проповедовавшем Жорж Занда{6}, начало одного глубочайшего исследования – кажется, о причинах необычайного нравственного благородства каких-то рыцарей в какую-то эпоху{7} или что-то


Скачать книгу

<p>2</p>

…в науке он сделал не так много и, кажется, совсем ничего… В подобной оценке, как и в дальнейшей характеристике Степана Трофимовича Верховенского, Достоевский использует ряд конкретных фактов жизни и научно-педагогической деятельности Т. Н. Грановского, который после обучения в Петербургском и Берлинском университетах преподавал всеобщую историю в Московском университете. Эта история, нередко сужавшаяся в его изложении до европейской, истолковывалась им как закономерное развитие абсолютного духа к царству свободы, правды и справедливости. Подобно Белинскому и Герцену, молодой профессор интересовался социалистическими идеями и ратовал за распространение западных начал в России с целью приближения искомого идеала. По воспоминаниям П. В. Анненкова, на его публичные лекции, имевшие шумный успех, стекались не только ученые, представители разных литературных партий и восторженная университетская молодежь, но и «весь образованный класс города – от стариков, только что покинувших ломберные столы, до девиц, еще не отдохнувших после подвигов на паркете, и от губернских чиновников до неслужащих дворян». По словам Герцена, перед столь разнообразной публикой возникала величавая панорама феодализма, католицизма и рыцарства, «как бы живыми проходили образы молодых Гогенштауфенов и великих пап… чистая и кроткая фигура Людовика IX, скорбно озирающегося назад, и гордая, смело и беззастенчиво идущая вперед фигура Филиппа Красивого». В такой «поэтической» атмосфере, создаваемой яркой личностью, благородной независимостью тона, изящной отделкой речи лектора, которая была проникнута гуманистическим пафосом, любовью к культуре и просвещению, верой в поступательное движение истории, сугубо научные вопросы как бы отступали на второй план. Все это давало поводы, например, известному леворадикальному критику Д. И. Писареву относить Грановского к «сладкогласным сиренам», которые «восхищают своих слушателей одушевленными беседами», но от которых тем не менее никогда, ни при каких условиях, ничего, кроме испаряющегося восхищения, не может произойти. С другой стороны, с совершенно противоположных позиций ориенталист консервативного толка В. В. Григорьев оценивал Грановского как «пассивного передатчика усвоенного… материала», чья «обширная начитанность не дает еще права на титул ученого».

<p>3</p>

…успел же прочесть всего только несколько лекций, и, кажется, об аравитянах… – В курсе лекций Грановского по средневековой истории нет специального раздела об аравитянах, упоминание о которых, вероятно, понадобилось Достоевскому для внесения иронических оттенков в описание его деятельности.

<p>4</p>

…диссертацию о возникшем было гражданском и ганзеатическом значении немецкого городка Ганау, в эпоху 1413 и 1428 годами. – Магистерская диссертация Т. Н. Грановского «Волин, Иомсбург и Винете» была посвящена теме средневековых городов. Ганзеатическое – от старонемецкого слова «ганза», означавшего союз северонемецких городов (Ганзейский союз).

<p>5</p>

…уколола тогдашних славянофилов… – Профессора славянофильского направления С.П. Шевырев и О.М. Бодянский критически относились к диссертации Грановского, где, в частности, заходила речь о тенденции приукрашивать историю славянских народов.

<p>6</p>

…в ежемесячном и прогрессивном журнале, переводившем из Диккенса и проповедовавшем Жорж Занда… – Имеются в виду «Отечественные записки» 1840-х годов.

<p>7</p>

…исследования – кажется, о причинах необычайного нравственного благородства каких-то рыцарей в какую-то эпоху… – Подразумевается напечатанная в 1847 году в «Библиотеке для воспитания» статья Т. Н. Грановского «Рыцарь Баярд».

Яндекс.Метрика