Период второй. Семилетка. Евгений ОрловЧитать онлайн книгу.
не открывая глаз, буркнул:
– Сами его ждем, сейчас припрется. А ты садись на лавку, не мельтеши здесь.
Я прошел к столу и сел на одну скамейку с молодым дядей. Он повернулся ко мне и тихо спросил:
– Хошь в Чапаева со мною сыграть? Если будешь, садись напротив!
Я замотал головой и тоже шепотом пояснил:
– У меня плохо в Чапаева получается, да и не хочется.
– Ну, дело твое.
Не успел мой сосед повыбивать все шашки с поля, как зашел плотный и в чистое одетый мужчина, в котором я сразу угадал Митрофановича. Он прошел в угол, уселся на табуретке и негромко, но строго спросил:
– А тут у меня, что за курорт? Чего ждёте?
Я встал с лавки, подошёл ближе к его столу и, сглотнув слюну, приготовился объяснять, кто я и зачем пришёл. Но меня опередил дремавший на кровати дядя:
– Постой, пацан, сначала мы разберёмся! Митрофанович, нас за зерном к коморям занарядили, а на лошадях никак не выйдет оттуда его возить! Туда-то мы поднимемся, хоть гора и крутая, но кони справные. А назад как? Мы и коней угробим, и зерно прахом пойдет по всей горе! На таком спуске и волы вряд ли удержат воз с зерном! А конями ни за что не удержать! Понесут от самого верху!
– Что ж это за ездовые такие пошли, что с горки на своих конях съехать боятся?
– Ни хрена себе горка! Гора в эту сторону и большущая, и крутая очень! Так ещё и груженые ведь!
– Ладно бы Витька боялся! А ты какой год на этой паре ездишь?
– Да меня вот только весной, как снег начал таять, за ними закрепили, я даже в санях на них не ездил ни разу.
– Хороший ездовый и за такое время может своих лошадей кое-чему обучить…
Митрофанович откинулся на табуретке, оперся спиной об стенку и уже не строгим голосом продолжил:
– Вот я в молодости, на хозяйских конях, столбы дубовые возил на роспуске два месяца, по 6—7 штук. В Бабичевом лесу в яр спускались к дороге. Там такая крутизна, что и пешком не пройдешь. А я на лошадях! Не поверишь… до того тормозили, что аж на хвосты садились, хомуты трещали, но ни разу не понесли! Но мы с этими конями понимали друг друга, как люди, хоть тогда ещё пацаном был. Я им так доверял, что при спуске никогда даже с роспуска не слезал. Другие ездовые пешком шли, за узды коней своих держали, и то у двоих было, что не удержали коней. Так у дедка одного только роспуск разбился, да брёвна раскатило. А в другой раз у мужика горянского понеслись: так его барками задело, и кобылу правую сбило на землю, и ногу заднюю ей всю раздробило колесом и дубками потом ещё сверху!
– Так тут дело не только в талантах, а ещё и опыт должен быть, – возразил ездовой. – Вот Вы ещё у хозяев при лошадях состояли. А у нас дома и до колхозов своих коней не было, и на хозяйских не пришлось. На колхозных тоже, что до войны не работал, и после не приходилось. В этом году только посадили на подводу.
– Ладно, это я так с вами, для разъяснения. Раз