Собрание сочинений. Том 3. Евгений ЕвтушенкоЧитать онлайн книгу.

      Но, честно говоря, я никогда не ориентировался на знаменитостей ни в стихах, ни в своих первых прозаических опытах.

      Знаменитые люди отнюдь не самые лучшие читатели, потому что у них мало времени остается на книги.

      Я хотел быть понятым теми, кто сам еще не понят. Для этого их нужно написать.

      Нет любови неубитой,

      Нет ответа на семь бед.

      Нет любови незабытой,

      Позабытой тоже нет.

      The past in never dead.

      It isn’t even past.

      Прошлое не проходит. Это даже не прошлое.

      Я глубоко благодарен моей жене Маше за ее ироничную, изобретательную редактуру. Если бы не ее помощь, то роман был бы гораздо хуже, хотя, может быть, это трудно представить.

      1. Личная жизнь следователя Пальчикова

      Особенность личной жизни следователя по особо важным делам Степана Пальчикова состояла в том, что у него не было никакой личной жизни.

      Так, во всяком случае, утверждала его жена Алевтина – заведующая отделом пресмыкающихся в Московском зоопарке, после того как он неизвестно где находился и даже не прислал ей поздравительной телеграммы из этого «неизвестно где» по случаю десятилетия их свадьбы.

      Когда же наконец он появился через пару недель, отвратительно пахнущий поездами и гостиницами, и, подлизываясь, стал совать ей тощий букетик гвоздик, вытащенный им из облупленного, перенабитого черт-те чем портфеля, неуклюже пытаясь обнять и поцеловать ее в еще нежно вьющиеся завитки на шее, она уже почти расслабилась, размякла, но, сентиментально прижав гвоздики к носу, резко их отдернула, ощутив невыносимую вонь.

      Прямо из середины букетика, как некий особо ароматический цветок, торчал грязный липкий носок ее мужа, потерявший эластичность и цвет от длительного употребления.

      Поняв, что его семейная жизнь кончена, Пальчиков начал что-то оправдательно бормотать насчет организованной преступности, но Алевтина была неумолима.

      Вещи Пальчикова, заодно с ним самим и носком внутри юбилейного букетика, были выставлены за дверь.

      Пальчиков был вынужден начать жить в родном МВД, в своем кабинете, ночуя на дерматиновом диване, подкладывая под голову папки с уголовными делами и стирая носки, трусы и рубашки в общей коридорной уборной по ночам, когда там никого не было.

      Однажды, ведя допрос предприимчивого великовозрастного внука, который, перед тем как слинять за бугор сам, ухитрился набить якутскими алмазами вскрытую черепную коробку своей покойной бабушки, отправляя цинковый гроб с телом по маршруту Шереметьево – Брайтон-бич, якобы для захоронения на одном кладбище с родственниками, Пальчиков заметил, что допрашиваемый, неадекватно собственному юридически незавидному положению, неожиданно стал гнусно ухмыляться, глядя куда-то поверх его, Пальчикова, головы.

      Пальчиков обернулся, поднял глаза и в ужасе увидел над собой на верхней деревянной планке административной карты Советского Союза повешенные им вчера для просушки и позабытые там носки, один из которых