Бой-бой, Вася!. Лена ПтицаЧитать онлайн книгу.
голове – возраст взросления, алкоголя, первого секса. Вкусностями из холодильника, которые мы с друзьями и так сжирали, пока мама работала, уже никого не удивишь. А я решил-таки «удивить», отметить по-взрослому. Раздобыл видик и несколько кассет с порнухой. Алкоголь и анаша проблемой не были, с десяти – одиннадцати лет все уже курили, это считалось ерундой, баловством. А вот видик и порнуха – в диковинку. О том, что я раздобыл сии раритеты прослышала вся округа, и вместо десяти приглашённых припёрлось человек сорок. Мамы дома, понятное дело, не было, она дежурила в «Арасане».
Алкоголь, анаша, порно. За пару часов действо в нашей квартире превратилось в экранизацию «Содома и Гоморры» или «Калигулы», только маленький Семён бегал и истошно кричал:
– Уходите! Уходите все! Что вы делаете! Что вы делаете! Я маму позову! Уходите-е-е-е-е!
Разгорячённый алкоголем и перчёным видео, я стал приставать к единственной свободной девчонке, на своё несчастье попавшей к нам в бедлам.
Если у большинства пацанов страны первый секс был в лагере со старшей, опытной (естественно, ей же уже шестнадцать) пионервожатой, то у меня с самой некрасивой и самой толстой девятиклассницей. И не в лагере под пение цикад и мерцание звёзд, а в сыром, душном подвале пятиэтажки под ор котов и мат пацанов на лавке. Подвал нашего дома (в котором я позже буду хранить мешки с коноплёй) многих лишал девственности и даже предоставлял некий гостиничный сервис: на грязном цементе валялись рваные матрасы, подушка, одеяло.
Плесень, кошачья моча, пот и сперма, стекающие по жировым складкам девочки, били в нос резким амбре. Слыша голоса пацанов возле дома, я боялся с ней выйти, боялся, что засмеют, мне было стыдно за секс с толстухой.
Не выходил сам, но и женщину свою не пускал (любовь она такая). Просидели мы там около шести часов. Я на всю жизнь запомнил этот секс, запах тела и подвала и, несмотря на всю свою сексуальную прыть, больше не брал полных женщин в сексуальные партнёрши.
Запах вороватой надежды
Когда начался развал страны, названный почему-то перестройкой, предприятия, фабрики, заводы встали, потекла голодная и отчаянно злая безработица. Раскардаш, измена нравственным ценностям, желание «хлопнуть, кинуть, втюхать, бабок, халявы». Жизнь, мягко сказать, усложнилась. И маме ничего не оставалось, как заняться бизнесом, а именно, торговлей вещами из-за границы.
«…В воздухе был разлит запах вороватой надежды… Все вокруг что-то продавали или куда-то зазывали, чтобы продать право на продажу того, что сами продать не могли… Недавно соседка с девятого этажа, в прошлом балерина Большого театра, предлагала купить у неё полтора километра телефонного кабеля, лежавшего на заводском складе где-то под Пермью». (Леонид Юзефович «Журавли и карлики»)
До китайской границы было всего восемьдесят километров, и моя мама (вначале при поддержке Берена) стала возить вещи для перепродажи на рынке в Алма-Ате. Торговая жилка, несомненно, у матери вилась, она скупала джинсы – комбинезоны, джинсы варёнки, пуховики, кроссовки, накручивая по триста – пятьсот процентов маржи, – всё разлеталось