Продавец иллюзий. Андрей ДашковЧитать онлайн книгу.
почти под прямым углом крестом.
По словам Карла, дальше старику следовало двигаться в ту сторону, куда указывал ствол креста. Но определить это направление, не взобравшись на вершину холма, оказалось невозможно – слишком велико расстояние, да и точность по азимуту оставляла желать лучшего.
Старик рассудил, что негоже добивать тачку, которой было явно не под силу одолеть крутой подъем – даже под звуки небесного рок-н-ролла в Судный день. Он пойдет пешком. Ему самому это может стоить тяжелой одышки, рези в груди и болей в суставах, но он вытерпит. А если он сдохнет по пути от сердечного приступа, значит, так тому и быть. В конце концов, место ему нравилось. Плоть достанется воронам, и еще одна горсть праха добавится к темной насыпи холма. Тень креста будет раз в день падать на его скелет, отсчитывая вялотекущее время мертвых… И ведь есть еще луна.
Он вдруг ясно вообразил себе: омытые ледяным сиянием ночного светила, его кости лежат, превращаясь постепенно в пыль вечности, а вокруг церкви бродит призрак, избавленный от земных содроганий. Чем не завидная участь?
Старик смачно сплюнул. Он презирал собственную сентиментальность. Пора бы уже избавиться от романтических бредней. И черная романтика ничем не лучше розовой или, например, голубой. Он давно привык к мысли, что в самом конце не останется ничего, кроме пепла из крематория – пепла бесследно исчезнувшего поколения. Любое поколение – потерянное. Он знал это точно.
Чтобы легче было карабкаться на холм, он включил магнитолу, и Тони Джо Уайт запел про жаркий июль. Старик вылез из машины, оставив дверцу открытой. Посмотрел вверх – и увидел свою Голгофу. Обозвал себя слюнтяем: вместо креста ему придется тащить только боль и отчаяние.
Первые сто метров он одолел без особых проблем, затем склон стал круче, и старик почувствовал, что в его сердце медленно ввинчивается шуруп.
Спустя еще несколько десятков шагов он обливался холодным потом. У него дрожали ноги. Казалось, колени обмотаны колючей проволокой и при каждом вдохе кто-то стреляет ему под левую лопатку из пневматического молотка. «А каково же было верующим, черт их подери?! Дряхлым старухам, калекам, астматикам?..»
Примерно на середине подъема он остановился, чтобы передохнуть.
К тому времени вместо музыки он слышал только грохот крови в башке. Его мутило и шатало. Перед глазами текли чернильные ручьи, и солнечный свет казался бесплотным орудием пытки: лучи то пронзали череп сверкающими копьями, то хлестали по зрачкам, как плети.
Старик подумал, что напрасно пил водку. Теперь он отдал бы все за пару глотков холодной воды, но фляга с водой осталась в машине. Он обозвал себя старым мудаком и двинулся дальше, с трудом выдергивая ступни из несуществующего ила и проклиная боль, которая терзала его изнутри. Но он шел, убежденный, что предсмертная улыбка Карла стоила этих мучений. «Не думал же ты, болван, получить все на халяву?» Если Карл выдержал смехотворное испытание (а Карл был не здоровее его), то