Ворота из слоновой кости. Алексей КорепановЧитать онлайн книгу.
Перед ним, за высокой витой оградой, возвышалась в тени старой сосны черная мраморная плита. Ни фотографии, ни портрета, только надпись потускневшими золотыми буквами: «Матюнин Петр Григорьевич». И даты, между которыми вместилась вся жизнь: «1898 – 1964». Могила густо поросла ирисами и «анютиными глазками», но не выглядела неухоженной. Внутри ограды, в углу, были врыты в землю круглый железный столик и скамейка, и под скамейкой лежал веник.
Оглядевшись по сторонам, прислушавшись и ничего не услышав, Кононов разогнул и вытащил заменявшую замок проволоку и, открыв калитку, ступил на территорию, где покоился прах неведомого ему Матюнина. Поставил сумку на столик и достал из нее позаимствованный в универмаге перочинный нож. Еще раз огляделся и прислушался – тихо-тихо шумели сосны, – зашел с тыльной стороны надгробия и, присев на корточки и упираясь спиной в ограду, принялся рыть ножом землю у самой плиты. Хотелось верить, что Сулимов ничего не напутал и, тем более, не обманул.
Маленькое лезвие не очень подходило для такой работы, пот заливал Кононову лицо, капал с кончика носа – не от физического напряжения, а, скорее, от волнения, но он был упорен в своих намерениях. Он копал и копал, отгребая землю свободной рукой, – и наконец докопался! Зашуршал под ножом полиэтилен, Кононов утроил свои усилия и вскоре извлек из земли пакет, крест-накрест перевязанный веревкой. Веревка не сгнила – значит пакет находился тут не так давно. « Ура! – возликовал Кононов, силясь перепилить веревку своим тупым ножом. – Да здравствует дон Корлеоне и седьмой отдел!»
Пакетов оказалось целых три, они были вложены один в другой. Кононов заглянул внутрь и слегка дрожащими пальцами вытащил пачку красноватых, с белым полем купюр, стянутых резинкой для волос. Ильич присутствовал и там – воистину, он был вездесущ! – в виде чеканного профиля, не такой революционно – (или кроваво-?)-красный, как на уличной «рекламе», но все-таки красноватый, в тон купюре. Напротив медальона с профилем разрушителя старого мира колосился герб СССР с придавившими весь земной шар серпом и молотом и нависшей над оторопевшей планетой пятиконечной звездой, а между вождем и гербом лесенкой скакали надписи: «Билет Государственного Банка СССР. Десять рублей».
Десять рублей образца тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Это были весьма солидные деньги. Весьма.
Истекающий потом Кононов прикинул, сколько может быть в пачке таких «ильичей» – судя по толщине, никак не меньше сотни, – потом вытряхнул на землю все содержимое полиэтиленового сейфа. Пересчитал пачки. Всей спиной привалился к ограде и вытер ладонью лоб. Пятнадцать пачек. Пятнадцать пачек по тысяче. Пятнадцать тысяч рублей. Вполне достаточно, чтобы считать себя новым Корейко… Таких денег у Кононова никогда не было – ни в старые, ни в новые времена.
Умиротворенно шуршали сосны, солнечные лучи игриво постреливали сквозь кроны, безмятежно синело небо, такое чистое, словно его отмыли стиральным порошком из телерекламы… хотя о том, что такое телереклама,