Император Мэйдзи и его Япония. Александр МещеряковЧитать онлайн книгу.
Их подкованные железом лошади громко цокали по мостовым, в то время как в Японии мостовых не было, а копыта лошадей оборачивали в солому. А военные оркестры и артиллерийские салюты в честь встреч и прощаний! И ведь все эти стволы можно было использовать не только в церемониальных целях.
Расхлябанные манеры американцев угнетали, отсутствие должной церемониальности приводило в ужас. Даже на встрече с президентом Джеймсом Бьюкененом никаких особенно торжественных действ со стороны американцев не планировалось. Но Синми решил, что все должно быть обставлено так, как положено в его стране. Желая «распространить сияние империи» на Америку, японцы прибыли на аудиенцию в парадных шелковых одеждах. Их цвет различался в зависимости от должности. Цветом посла был фиолетовый. Процессию сопровождал почетный караул, играл военный оркестр, текст сёгунского послания несли в специальном лакированном сундучке. Глава посольства и его заместитель погрузились в кареты, остальные члены миссии шествовали пешком. К великому удивлению японской делегации, президент был одет точно так же, как и его подчиненные, у него даже сабли не было! Конечно, его немалый рост вызывал уважение, но одного этого японцам казалось недостаточно. Чаю снова не предложили. Белый дом украшали бюсты предыдущих президентов. Это вызывало самые неприятные ассоциации – ведь в Японии выставляли на всеобщее обозрение только головы казненных преступников. Японцы еще и еще раз убеждались, что находятся в стране варваров.
Фукудзава Юкити в Сан-Франциско. 1860 г.
Не имея дипломатического опыта, японцы тем не менее воспитывались в дипломатическом духе, поскольку их с детства учили, что нужно думать не только о себе, но и о собеседнике. А потому на прямой по-американски вопрос о том, какие женщины им больше по вкусу – японские или американские, приходилось дипломатично отвечать: конечно, американские – потому что у них белая кожа[25].
В Америке японцам многое не нравилось. Но технические достижения все равно поражали. В обсерватории они наблюдали ночное небо. Воспеваемая в японских стихах луна выглядела огромной. И, между прочим, совершенно непоэтичной – вместо привычного сияющего диска ты видел уродливые горы и впадины. Словно по гигантской лестнице ты поднялся на самое Небо! А днем по этому небу неспешно плыл украшенный флагами двух стран воздушный шар. Это было уже не конфуцианское Небо, а небо с совсем маленькой буквы, небо, которое можно было безнаказанно покорять. Скорость поезда казалась невероятной, но, находясь в салоне, ты ощущал себя словно дома. Не сговариваясь, сразу несколько членов миссии отметили в своих дневниках: здесь можно писать![26] А это для японца – главный признак спокойствия и комфорта.
Члены миссии были обязаны тщательно зафиксировать виденное. Для того чтобы там, в Эдо, уяснили себе, с кем они имеют дело на международных переговорах. Для того чтобы позаимствовать то, что покажется
Там же. С. 75.
Там же. С. 40.