Император Мэйдзи и его Япония. Александр МещеряковЧитать онлайн книгу.
же теперь сделают на многие годы «козлом отпущения». По любому случаю станут утверждать, что из-за его тяжелого наследия дела идут не совсем так, как надо.
Несмотря на признание заключенных сёгунатом международных договоров, обещание дружелюбия и большей открытости, новая политическая элита, точно так же как и старая, на самом деле была настроена по отношению к Западу враждебно. Ивакура Томоми в письме к Сандзё Санэтоми заявлял, что расценивает все западные державы в качестве врагов Японии[53]. Однако обстоятельства заставили правительство на долгое время затаить свои обиды.
Указание вести себя по отношению к иностранцам дружелюбно последовало не зря. 11 января представители иностранных держав, которые спешно обустраивали свой новый сеттльмент в Кобэ, подверглись обстрелу из винтовок, которые воины княжества Бидзэн, известные своими антииностранными настроениями, только что получили из Америки. Самураи еще не успели овладеть новым оружием, пули летели выше цели. Убитых не случилось, был ранен только один американский матрос. Обитателям сеттльмента удалось отстреляться. По их настоянию императорский двор приговорил Таки Дзэнсабуро, отдавшего приказ открыть огонь, совершить харакири. Семь иностранцев, включая Митфорда, присутствовали при ритуальном самоубийстве. Они стали первыми европейцами, которым пришлось наблюдать церемонию, о которой они были столь наслышаны. Описание самоказни, сделанное Митфордом, поражает своим хладнокровием и любовным отношением к деталям.
«Дорогой отец! Прошлым вечером меня послали в качестве официального лица, чтобы наблюдать смертную казнь под названием харакири. Церемония, приказ о проведении которой был отдан самим микадо (императором. – А. М.), началась в 10.30 вечера в храме Сэйфукудзи, штаб-квартире армии Сацума в Хёго. Каждая иностранная миссия прислала своих наблюдателей. Английского посланника представляли Сатов и я.
Нас пригласили последовать вслед за японскими представителями в хондо, или главную залу храма, где и должна была состояться церемония. Это было впечатляющее зрелище: огромная зала с высоким потолком, поддерживаемым темными деревянными столбами. С потолка свисали шикарные золотые светильники и украшения, являющиеся обычной принадлежностью убранства буддийских храмов. Перед высоким алтарем, где пол, покрытый превосходными белыми циновками, был приподнят на три или четыре инча, лежал коврик из ярко-красного войлока. Длинные свечи, поставленные через равные интервалы, отбрасывали неяркий загадочный свет, достаточный лишь для того, чтобы увидеть происходящее. Семеро японцев заняли свои места слева от приподнятой платформы, семеро иностранцев разместились справа. Больше никого не было.
После нескольких секунд напряженного ожидания Таки Дзэнсабуро, крепкий мужчина благородной внешности, 32 лет от роду, вошел в залу; на нем была церемониальная одежда, надеваемая по поводу важных событий – своеобразной формы плечики из конопляной ткани.
Дайнихон гайко бунсё. Токио, 1936. Т. 1. С. 370–371.