Иосиф Сталин. Последняя загадка. Эдвард РадзинскийЧитать онлайн книгу.
костюмерную перевели в лагерный клуб – в просторную комнату. В дополнение к имеющимся костюмам завезли реквизит из Большого театра.
Лагерный театр в спешном порядке приготовил арии из опер. Концерт ставил режиссер из Большого, хорошо знавший многих исполнителей. Наша постановка явилась для иностранцев главным потрясением. В тот вечер на сцене клуба пели вчерашние оперные знаменитости. Выступали они, как положено, под лагерными номерами. Конферансье объявлял: «Арию Хозе из оперы «Кармен» исполняет заключенный номер такой-то», – и выходила сидевшая у нас звезда. Иностранцам сообщали, что перед ними уголовник, успешно развивший свои таланты в советском лагере…
Гости уехали пораженные. Далее, как в нашей сказке: «…опять перед ним землянка; на пороге сидит его старуха, а перед нею разбитое корыто…» Я возвратился в свою каморку, костюмы уехали обратно в Большой театр, «заключенные» – женщины и мужчины из НКВД – на свою работу в Москву.
В своей лачуге я скоротал пять лет. Это была уже вторая мировая война, которую я провел в заключении. Раньше – в царской ссылке, теперь – в советском лагере.
Все эти годы я жил в постоянном холоде, с тупым ноющим желанием есть. Но в здешнем аду моя жизнь считалась «домом отдыха». Вокруг надрывались на работе, умирали. Я же благополучно сидел в сырой каморке среди театральных костюмов и деревянного оружия…
Каждый день, собравшись вокруг громкоговорителя, зэки слушали с замиранием сердца голос диктора Левитана: «От советского Информбюро. Наши войска…»
Я не слушал. Меня ничто не интересовало.
Наконец она пришла – Победа! Ликованье в лагере… и ничего! По-прежнему гнали бригады валить лес, только мины делать перестали, и кормить перестали тоже.
Поступили новые заключенные. Это были наши солдаты и офицеры, захваченные немцами в плен. Их, переживших ужас немецких лагерей, мой друг пригнал в лагеря советские. В лагеря родной страны, за которую они отдавали жизнь.
Чудо
Но тогда это не произвело на меня никакого впечатления. Я столько повидал крови, столько смертей… Я окончательно отупел. Перестал думать о несчастной семье. Просто вставал утром, чтобы дожить до вечера. Я будто заснул.
И однажды… случилось! Я заболел… У меня была, наверное, очень высокая температура. Меня перевели в тюремную больницу.
Совсем рядом с кроватью я увидел стоящего на коленях смеющегося Ягоду и плачущего Бухарина.
– Бог есть! – кричал Ягода и, торжествуя, хохотал. Бухарин продолжал плакать.
Я все пытался высказать им некую важнейшую мысль. Невероятную по значительности мысль. Я хотел быстрей донести ее до них, чтобы не забыть… Погиб Ягода, погиб Бухарин… и вот гибну я. Погибли мы все, чтобы понять: Бог есть. Сам того не сознавая, Коба убивал нас, убивавших прежде других, нас, великих атеистов, рушивших храмы, глумившихся над иконами. Убивал нас, вождей и сынов Революции… именем Революции. Мой друг Коба был орудием в Его руке, вечным языческим Атиллой – бичом