Стихотворения. Константин БальмонтЧитать онлайн книгу.

      Когда луна сверкнет во мгле ночной

      Своим серпом, блистательным и нежным,

      Моя душа стремится в мир иной,

      Пленяясь всем далеким, всем безбрежным.

      К лесам, к горам, к вершинам белоснежным

      Я мчусь в мечтах; как будто дух больной,

      Я бодрствую над миром безмятежным,

      И сладко плачу, и дышу – луной.

      Впиваю это бледное сиянье,

      Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,

      Я слушаю, как говорит молчанье.

      Людей родных мне далеко страданье,

      Чужда мне вся земля с борьбой своей,

      Я – облачко, я – ветерка дыханье.

      Уходит светлый май. Мой небосклон темнеет.

      Пять быстрых лет пройдет – мне минет тридцать лет.

      Замолкнут соловьи, и холодом повеет,

      И ясных вешних дней навек угаснет свет.

      И в свой черед придут дни, полные скитаний,

      Дни, полные тоски, сомнений и борьбы,

      Когда заноет грудь под тяжестью страданий,

      Когда познаю гнет властительной судьбы.

      И что мне жизнь сулит? К какой отраде манит?

      Быть может, даст любовь и счастие? О нет!

      Она во всем солжет, она во всем обманет

      И поведет меня путем тернистым бед.

      И тем путем идя, быть может, падать стану,

      Утрачу всех друзей, моей душе родных,

      И – что всего страшней – быть может, перестану

      Я верить в честь свою и в правду слов своих.

      Пусть так. Но я пойду вперед без колебанья —

      И в знойный день, и в ночь, и в холод, и в грозу:

      Хочу я усладить хоть чье-нибудь страданье,

      Хочу я отереть хотя одну слезу!

      Вечер. Взморье. Вздохи ветра.

      Величавый возглас волн.

      Близко буря. В берег бьется

      Чуждый чарам черный челн.

      Чуждый чистым чарам счастья,

      Челн томленья, челн тревог,

      Бросил берег, бьется с бурей,

      Ищет светлых снов чертог.

      Мчится взморьем, мчится морем,

      Отдаваясь воле волн.

      Месяц матовый взирает,

      Месяц горькой грусти полн.

      Умер вечер. Ночь чернеет.

      Ропщет море. Мрак растет.

      Челн томленья тьмой охвачен.

      Буря воет в бездне вод.

      О женщина, дитя, привыкшее играть

      И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,

      Я должен бы тебя всем сердцем презирать,

      А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!

      Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,

      Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,

      Для прихоти твоей я душу погублю,

      Все, все возьми себе – за взгляд очей прекрасных,

      За слово лживое, что истины нежней,

      За сладкою тоску восторженных мучений!

      Ты, море странных снов, и звуков, и огней!

      Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!

      Я мечтою ловил уходящие тени,

      Уходящие тени погасавшего дня,

      Я на башню всходил, и дрожали ступени,

      И дрожали ступени под ногой у меня.

      И чем выше я шел, тем ясней рисовались,

      Тем ясней рисовались очертанья вдали,

      И какие-то звуки вдали раздавались,

      Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.

      Чем я выше всходил, тем сильнее сверкали,

      Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,

      И сияньем прощальным как будто ласкали,

      Словно нежно ласкали отуманенный взор,

      И внизу подо мною уж ночь наступила,

      Уже ночь наступила для уснувшей Земли,

      Для меня же блистало дневное светило,

      Огневое светило догорало вдали.

      Я узнал, как ловить уходящие тени,

      Уходящие тени потускневшего дня,

      И все выше я шел, и дрожали ступени,

      И дрожали ступени под ногой у меня.

      Полночной