Антишулер. Сергей СамаровЧитать онлайн книгу.
минут через десять. Пожал равнодушно плечами, но оказался не в силах сдержать радостную улыбку. Показал направление:
– На реабилитацию.
Он, как и другие, именно этого и ждал. За сержантом зашел солдат с простреленным плечом. В это время где-то в стороне посигналила машина. Скорее всего у шлагбаума. Требовательно так посигналила. Не иначе, начальство пожаловало, предупрежденное дежурным по части. Освобожденные пленные – это всегда праздник. Каждый командир захочет это записать в свой отчет и, чем черт не шутит, награду за наше освобождение получить. Кто будет разбираться в том, как все было в действительности, и кто там кого, и каким таким непонятным образом освобождал?
Подошла и моя очередь. Я шагнул за полог. Медсестра сидела за столом и заполняла журнал, а военврач при моем появлении встал, словно приветствовал старшего по званию.
– Ты, рядовой, случаем не родственник адмиралу Высоцкому?
– Не знаю, – ответил я раздраженно. Более раздраженно, чем это положено рядовому отвечать офицеру.
Этот сакраментальный вопрос начал мне уже надоедать. Но вместе с тем я понял, как пользоваться своей фамилией. Скажи я, что родственник – традиционно поверят, потому что я при этом совру, но начнут проверять. Мне такие проверки ни к чему. Скажи правду, что нет, скорее всего засомневаются. И правильно.
Но мне однозначность мало интересна. Из нее каши не сваришь, а если уж дал Бог фамилию, то следует ею пользоваться. Если я говорю, что не знаю – причем говорю излишне раздраженно, собеседники наверняка отнесут меня к самой ближней родне адмирала – почему-то скрывает солдат-контрактник родство. И получается, что я, не назвавшись «сыном лейтенанта Шмидта», все же становлюсь «сыном адмирала Шмидта». Однако кто знает, как и в какой ситуации это может быть полезно. Возможно, все же выручит когда-нибудь.
– Ладно. Осматривать тебя будем? Болит что-нибудь?
– Задница, – сказал я и посмотрел на медсестру.
Она опять покраснела и военврач вслед за ней. Они переглянулись. О сексуальных отклонениях кавказцев разговоров ходит не меньше, чем о фальшивых чеченских долларах. Но жертвы обычно предпочитают молчать.
Военврач кашлянул.
– За одно утро, как в плен взяли, раз десять, наверное, пнули… – пожаловался я.
– И всего-то? – врач поморщился.
Недоволен, что ли, – легко, с его точки зрения, я отделался?
А медсестра облегченно перевела дыхание. Ей не хотелось слушать разговоры на более щекотливые темы. Она стеснялась.
– На реабилитацию поедешь? – поинтересовался тем временем военврач. И я по голосу сразу и безоговорочно понял – ему что-то от меня надо. Здоровых на реабилитацию не отправляют. А этот сам только что выразил недовольство тем, что я здоров. И предложение об отправке на реабилитацию сильно смахивало на попытку сунуть мне в карман конверт со взяткой.
Покупает, зараза… Точно – покупает.
– Конечно… – с разбегу согласился я продаться.
– А теперь, рядовой,