Святые и порочные. Збигнев ВойцеховскийЧитать онлайн книгу.
Сам Феодор принял епископский сан прямо от патриарха в Константинополе, на пути в Ростов не заехал в Киев к митрополиту за благословением и, заняв кафедру, придавал особенное значение своей непосредственной зависимости от патриарха. «Не митрополит мя поставил, – говорил он, – но патриарх во Цареграде; да убо от кого ми другого поставлениа и благословениа искати?» В его именно епископство отстроен был каменный Ростовский собор и совершено первое перенесение мощей святого Леонтия (1170), после чего вскоре составлено было и первое сказание о нем; под влиянием феодоровских взглядов могла составиться или развиться основа предания о ростовском просветителе, с большей или меньшей полнотой входившего во все редакции жития. Невозможно решить, в каком виде занесено было это предание, столь согласное с стремлениями Феодора, в начальное сказание, составленное при князе Андрее, но мы знаем, что это последнее подверглось новой обработке несколько десятилетий спустя, при епископе Иоанне, когда были причины уничтожить следы стремлений Феодора, возбудившего ими сильное негодование в высшем духовенстве и оставившего по себе черную память…»
Вот так – восславление Леонтия и Исайи по сути было запущено ради обоснования претензий Суздальской земли на собственную, независимую от Киева метрополию. Однако «обработка» жития не затронула эпизода с якобы греческим происхождением Леонтия. В связи с чем уместно вспомнить епископа Ефрема, современника ростовского святителя, которого после его пребывания в одном из византийских монастырей и по традиции первых лет после крещения Руси (когда на верховных постах в церковной иерархии оказывались византийцы) считали греком.
В.О. Ключевский, в отличие от митрополита Макария и Е.Е. Голубинского, поддерживал версию о мученической кончине ростовского святителя, ссылаясь на то, что «Симон не имел побуждения, понятного в ростовском источнике, смягчать рассказ о судьбе Леонтия». Впрочем, гораздо существеннее выглядит его вывод о том, что «местная память в XIII веке и после вообще преувеличивала просветительные успехи Леонтия». В целом оценка жития как исторического источника, с точки зрения Ключевского, крайне невысока: «В древнейших уцелевших источниках нашей истории до Андрея Боголюбского не сохранилось письменных следов памяти о св. Леонтии. Она, по-видимому, впервые стала возобновляться и слагаться в сказание со времени обретения мощей, то есть почти сто лет спустя по смерти святого».
То есть житие опирается на современные ему (по крайней мере, первой его редакции) материальные следы пребывания Леонтия на Ростовской земле (например, загородный храм архангела Михаила) и местное смутное видение Константинополя как прямого источника изначальной христианской проповеди в Ростове, укрепляемое изрядной удаленностью от Киева и местными устремлениями к государственной и церковной самостоятельности времен княжения Андрея Боголюбского. Однако эти источники способны сообщить житию