Пояс Ориона. Татьяна УстиноваЧитать онлайн книгу.
это хорошо, но, с точки зрения её делового и расторопного мужа, медленно. Ему нужно было быстрее, как можно быстрее!.. Его воля, он заставил бы её писать все сценарии для его продюсерской компании. Она сопротивлялась, конечно, но всё равно чувствовала себя виноватой – опять задержала, подвела, а то и не угодила, нужно переделывать, а производство стоит!
…Возможно, он слишком на неё давит, но деньги нужно зарабатывать изо всех сил, каждую минуту, не делая никаких поблажек, не позволяя расслабляться ни себе, ни окружающим, близким и далёким!..
«Я так не могу, – жалобно говорила Тонечка, шмыгая носом после очередного его выговора, – как ты не понимаешь, мне нужно подумать, помолчать, посидеть. Иначе я напишу какую-нибудь ерунду!»
«Ну, ерунду ты в любом случае не напишешь, – отвечал он сердито, – а думать и вздыхать некогда, нужно работать!»
Так у них и не получалось договориться, и это немного беспокоило его. Он никогда не упускал своего и любое безделье считал преступлением, а она качалась в гамаке, играла с собакой, грызла яблоко, и при этом у неё получались лучшие сценарии на современном отечественном телевидении!.. Он не очень понимал, как это ей удаётся, но из такого умения нужно извлекать прибыль, постоянно, ежедневно, а она… в гамаке качается, теряет время!..
Мысль о том, что «лучшие сценарии» как раз и получаются в основном из бездумных качаний в гамаке или созерцания июльских облаков, в голову ему не приходила.
– Са-аш, – сказала Тонечка дурацким голосом, когда он запустил двигатель машины, – подари мне собаку. Пражского крысарика! А?..
– Лучше скажи мне, зачем мы на самом деле едем к Ермолаю.
– Ну и пожалуйста, – Тонечка отвернулась и стала смотреть в окно. – Ну и сколько угодно.
Снег под вечер опять повалил, в свете фонарей густо сыпались крупные хлопья, и многочисленные следы, которыми был затоптан двор, уже замело.
Герман остановил машину у ворот, заезжать не стал. Тонечка распахнула пассажирскую дверь и посмотрела вниз.
Земля была далеко.
– Купил бы приставную лестницу, что ли, – пробормотала она. – Как пить дать, навернусь.
– Подожди, я тебе помогу.
Но она, разумеется, сама выпрыгнула из салона и пошла к калитке. Снег скрипел у неё под ногами.
Герман отчего-то чувствовал виноватым себя, а злился на Тонечку. Это было новым в его жизни – теперь всегда и во всём или почти всегда и почти во всём оказывалась виновата она!
Тонечка осторожно зашла на участок – он казался совсем не таким, как при свете дня, притихшим, настороженным, с глубокими тенями вдоль забора, похожими на провалы в черноту. Со стороны будки забренчало, и выбрался, волоча за собой цепь, кудлатый пёс. Он взглянул на Тонечку, потянулся и зевнул во всю пасть.
– У тебя хозяина забрали, бестолочь, – сказала она псу. – А ты спишь без задних ног!
Пёс вильнул хвостом.
– Саш, как его зовут, я забыла?
– Ямбург. Кондрат его с газовой станции привёз, как раз из-под Ямбурга.
– Что делал твой друг на газовой станции под Ямбургом?
Герман ничего не ответил.
…Э-э-э,