Роксолана и Султан. Наталья ПавлищеваЧитать онлайн книгу.
легко, и Настя распевала их, приводя в ужас Зейнаб. Но девушку не наказывали, хотя ругали за своеволие часто.
Много ли в юности нужно, чтобы почувствовать себя лучше других? Держали в особых условиях, холили, лелеяли, восхищались умом и способностями, явно выделяли даже среди тех, с кем вместе училась… Настя зазналась, легко поверив, что она особенная. Она и была особенной, но только не там, где оказалась. Умная и красивая рабыня все равно рабыня, и никакое знание латыни или персидской поэзии от участи быть проданной не спасет. Этого девушка пока не поняла, а если и говорили, то считала, что ее либо выкупят, либо не продадут вообще никогда.
Но больше всего ждала, что выкупят и домой вернут. Должны же ее искать?
Особенно в это поверила, когда одну за другой выкупили двух учившихся с ними девушек. Одна из них, Александра, и вовсе жила неподалеку от Рогатина, правда, в неволе с Настей почему-то знаться не желала. Не хочет, и не нужно, Настя не навязывалась, хотя так тянуло поговорить о родных краях.
Но, услышав, что за Александрой приехали, метнулась к ней, чуть не в ноги упала:
– Передай в Рогатин Лисовскому, что его дочь в неволе в Кафе. Христом богом молю, передай! Он отблагодарит, щедро наградит. Передашь?
Та сначала шарахнулась в сторону, потом задумалась. Было видно, как она борется с собой.
– Да чего же ты боишься?! Ведь кто-то же сказал о тебе родным. Скажи обо мне, меня выкупят, а тебе заплатят.
– Кому сказать? Повтори.
– Лисовским. В Рогатине их всякий знает. Скажешь?
Александра словно нехотя кивнула.
– Скажешь?! – умоляюще впилась в нее глазами Настя.
И тут Александра зашептала ей горячо:
– Ты дурочка! Чем тебе здесь плохо? Кормят, поят, работать не заставляют.
– Дома же лучше. Ты не хочешь домой?
– Мой Олесь ни за что не простит неволи, не женится на рабыне, пусть и нетронутой. Дома позор.
– Глупости, с Руси степняки часто угоняли женщин в полон, но их радостно встречали, если удавалось вернуться.
– Кто тебе сказал? Ты хоть одну счастливую видела или о такой знаешь?
– Я и тех, кто вернулся, не видела.
– А я видела. У меня тетка вернулась, так что? Всю жизнь и прожила как проклятая, словно она виновата, что мужчины защитить не могли. Родственники, что выкупили, сторонились. Жила бобылкой, так все, кому не лень, стали ходить к ней, словно она гулящая. Знаешь, чем закончилось?
Настя махнула рукой:
– Догадалась. Только не везде так. Знаю, что мне простят, потому как прощать нечего.
– Простят знаешь кому? Тем, кто в море с корабля бросился, от неволи спасаясь. Или под плетьми степняцкими погиб. А нам с тобой, Настя, спасения уже нет. Кому докажешь, что чиста осталась? Не станешь же ходить по улицам и кричать?
Надеяться было на что, она в плену уже почти два года, учится второй год, но пока никто на ее тело не посягал и обращались, словно с драгоценностью. Но ничто не вечно…
Двух