О науке и искусстве. Леонардо да ВинчиЧитать онлайн книгу.
знания этих имен можно жить очень весело, как это видно на примере глухих от рождения, то есть на немых, объясняющихся посредством рисунков, которыми многие из них развлекаются. И если ты скажешь, что зрение мешает сосредоточенному и тонкому духовному познанию, посредством которого совершается проникновение в божественные науки, и что эта помеха привела одного философа к тому, что он лишил себя зрения, то на это следует ответ: глаз как господин над чувствами выполняет свой долг, если он препятствует не наукам, а путаным и лживым рассуждениям, при которых всегда ведутся споры, сопровождаемые великим криком и рукоприкладством. То же самое должен был бы делать и орган слуха, который больше всего от этого страдает, так как он лишается согласия, связующего все чувства. И если некий философ вырывает себе глаза, чтобы избавиться от помехи в своих рассуждениях, то прими во внимание, что такой поступок соответствует и его мозгу, и его рассуждениям, ибо все это было глупостью. Разве не мог он зажмурить глаза, когда впадал в неистовство, и держать их зажмуренными до тех пор, пока бешенство его не истощится? Но сумасшедшим был человек, безумным было рассуждение, и величайшей глупостью было вырывать себе глаза.
Глаз, посредством которого красота вселенной отражается созерцающими, настолько превосходен, что тот, кто допустит его потерю, лишит себя представления обо всех творениях природы, вид которых удовлетворяет душу в человеческой темнице при помощи глаз, посредством которых душа представляет себе все различные предметы природы. Кто потеряет глаза, тот оставит душу в мрачной тюрьме, где теряется всякая надежда снова увидеть солнце, свет всего мира. И сколько таких, кому ночные потемки, хотя они и недолговечны, ненавистны в высшей мере! О, что стали бы они делать, когда бы эти потемки стали спутниками их жизни?
Конечно, нет никого, кто не захотел бы скорее потерять слух и обоняние, чем глаза, хотя потеря слуха влечет за собою потерю всех наук, выражаемых словами; и поступают так только для того, чтобы не потерять красоту мира, которая заключается в поверхностях тел, как случайных, так и природных, отражающихся в человеческом глазу.
Если живописец пожелает увидеть прекрасные вещи, внушающие ему любовь, то в его власти породить их, а если он пожелает увидеть уродливые вещи, которые устрашают, или шутовские и смешные, или, допустим, жалкие, то и над ними он властелин и бог. И если он пожелает породить населенные местности и пустыни, места тенистые или темные во время жары, то он их и изображает, и равно знойные места во время холода. Если он пожелает долин, если он пожелает, чтобы перед ним открывались с высоких горных вершин широкие поля, если он пожелает за ними видеть горизонт моря, то он властелин над этим, а также если из глубоких долин он захочет увидеть высокие горы или с высоких гор глубокие долины и побережья. И действительно, все, что существует во вселенной как сущность, как явление или как воображаемое, он имеет сначала в душе, а затем в руках; а они настолько превосходны, что в одно и то же