Мыс Трафальгар. Артуро Перес-РевертеЧитать онлайн книгу.
Его мать и три сестры, рыдая в три ручья, долго плыли следом на лодочке, некоторое время сопровождавшей «Антилью», пока восточный ветер нес ее к выходу из гавани, а на берегу, в Сан-Себастьяне и Ла-Калете, весь Кадис махал платками, жены, дети, родители, друзья, все-все-все толпились там, глядя, как эскадра удаляется в гробовом молчании, люди на кораблях смотрели назад, на землю, будто видели ее в последний раз, а в лодочке, плывшей рядом с огромным бортом «Антильи», мать и сестры Видаля, заливаясь слезами, все кричали: до свиданья, Хуанито, до свиданья, а сам бедный Хуанито, в застегнутом под самое горло кафтанчике, смотрел на них сверху, ухватившись за ванту, очень бледный и очень серьезный, украдкой потягивая носом, чтобы тоже не расплакаться. Хуан Видаль Ромеро, гардемарин. Тринадцать лет. Кстати, его отец, капитан-лейтенант, тоже здесь. Поблизости, на одном из соседних кораблей. Где-то в авангарде, на борту «Багамы»; так что сейчас мать и сестренки Видаля, так же как и весь Кадис от Пуэрта-де-Тьерра до Ла-Виньи, наверняка стоят на коленях, с четками в руках, перед каким-нибудь – в городе их много – образом Христа или Девы Марии, Virgo potens, turris eburnea, porta coeli[43] и так далее, молясь, чтобы отец и сын вернулись целыми, с руками и ногами на своем месте. Или чтобы хотя бы просто вернулись. Потому что при таком количестве англичан даже просто вернуться – в любом состоянии – уже подарок судьбы.
– Схожу-ка я отолью, – говорит дон Хасинто Фатас. – А ты тут приглядывай.
Не тратя время на то, чтобы спуститься в гальюн (отхожие места – совсем рядом, пониже бушприта, весьма поэтически располагаются сразу же за фигурой увенчанного короной льва, свирепо вставшего на дыбы), старпом преспокойно влезает на консоль для боеприпасов с подветренной стороны, отводит назад полы кафтана и, прихватив их локтями, облегчается. При аврале никто не имеет права покидать свой пост, так что некоторые бывалые моряки незаметно делают то же самое чуть подальше, с трудом удерживая равновесие над огромными – каждый весом по шестьдесят шесть кинталей[44] – якорями. Накануне вечером в кают-компании, после ужина, воспользовавшись тем, что дон Карлос де ла Роча вышел посмотреть, как обстоят дела на палубе, старший помощник капитана «Антильи», дабы укрепить дух юных гардемаринов и некоторых офицеров, провел с ними небольшую беседу, разъясняя, что́ именно привело их сюда. В конце концов, спокойно заметил он, у англичан есть причины смотреть на нас косо. В прошлой войне, до того момента, когда из-за бестолковости адмирала Кордовы все пошло к такой-то матери при Сан-Висенте, дела у Армады[45] шли, в общем-то, неплохо, хотя адмирал Масарредо и докладывал королю (после чего, разумеется, был отправлен в отставку). О том, что она в ужасном состоянии. В 1796 году испанские моряки уничтожили английские базы в Булле и Шато, разнесли вдребезги острова Микелон и Сан-Педро, потопили или захватили сто тринадцать кораблей Его британского Величества, а в довершение всего «Сан-Франсиско де Асис» задал хорошую
Дева всемогущая, башня из слоновой кости, врата небесные (
1 кинталь = 100 фунтов = 46 кг.
Армада – принятое в Испании название военного флота.